Как в таблице умножения,
усомниться не может в себе.
Несмотря на все поношения,
даже глядя в глаза судьбе,
говорит:
— Все было правильно.
— Ну, а то, что бито-граблено?
— А какое дело тебе?
ДЕЛО — В ШЛЯПЕ
Контора! Шляпа! Но без конторы
Не заработают моторы.
А в шляпе — дело. Голова,
Которая всегда права.
Пора покончить с пренебрежением
К воротничкам крахмально-белым
И с непонятным уважением
К образовательным пробелам.
Пора устраивать диктовки
Всем управляющим, заведующим.
Пора отказывать несведущим —
Без знания и подготовки.
На коне любой дурак державен
и торжественен.
Что, если ссадить его с седла,
попросить его хоть ненадолго
разместиться на полу?
Что он будет делать
и — как выглядеть,
сидя на полу?
* * *
Руки опускаются по швам.
После просто руки опускаются,
и начальство во всю прыть пускается
выдавать положенное нам.
Не было особенного проку
ни со страху, ни с упреку.
А со штрафу было меньше толку,
чем, к примеру, с осознанья долга,
чем, к примеру, с личного примера
и с наглядного показа.
Смелости и подражают смело,
и таким приказам нет отказа.
Ордена, которые нам дали,
траты на металлы оправдали.
Выговоры те, что нам влепили,
забавляли или озлобили.
Не шуми, начальник, не ори.
Толку нет от ругани и ражу
По-хорошему поговори.
Я тебя уважу.
* * *
…И опять душа влекома,
словно слышит чудный звук,
в заседание месткома
Академии наук.
Там, ермолки сняв, набрюшники
расстегнув, уставя взгляд
в бесконечность, не наушники,
а наставники сидят.
Протирая нарукавники
аж до самого локтя,
битый час сидят наставники,
непостижное когтя.
Желтые брады уставя
в полированный паркет,
рассуждают о составе
приглашенных на банкет.
СОН
Как дерево стареет и устает металл.
Всемирный обыватель от истории устал.
Он одурел от страха и притерпелся к совести,
Ему приелись лозунги и надоели новости.
Заснул отец семейства и видит сладкий сон
О том, что репродуктор неожиданно включен.
Храпит простак, но видит его душевный глаз:
Последние известия звучат в последний раз.
Храпит простак, но слышит его душевный слух,
Что это все взаправду, что это все не слух:
Событий не предвидится ближайших двести лет
И деньги возвращаются подписчикам газет.
Посередине ночи, задолго до утра,
Вскочил простак поспешно с двуспального одра.
Он теребит супругу за толстое плечо,
И, злая с недосыпу, она кричит: «Для чо?
Какой там репродуктор? Он даже не включен».
И оптимист злосчастный проклял свой лживый сон.
ПОЛНОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ
Сытый — голодного, здоровый — больного
не понимает сегодня снова.
Начитанный не понимает невежды
и отнимает призрак надежды
на то, что суть не в необразованности,
а. напротив, в незаинтересованности,
в ловле эрудиционных блох,
а в остальном невежда не плох.
Невнимание и непонимание
достигают степени мании.
Уже у блондина для брюнета
никакого сочувствия нету.
Уже меломаны замкнулись в кружок,
чтобы послушать пастуший рожок,
слюни от предвкушенья пускают,
а пастуха туда не пускают.
* * *
Пуделя как хризантемы:
взбиты и пышны.
За собачками за теми
ходят вдоль весны
взбитые и пышные,
словно пуделя,
дамы, губками, как вишнями,
тихо шевеля.
ПРАВОТА
— Сшибу и буду прав! —
мне заявил шофер,
своих законных прав
ценитель с давних пор.
Обязанности не
ценил настолько он.
— Сшибу! — сказал он мне. —
И за меня закон!
— Сшибу, — сказал, — собью,
не буду отвечать! —
И правоту свою
стал кожей излучать,
глазами испускать,
цедить через уста.
— Тащить и не пущать! —
орала правота,
серчала: — Осади! —
кричала: — Я ваш бог!
А на ее груди
значок был голубок.
ПЕРВЫЙ ОВОЩ
Зубы крепко, как члены в президиуме,
заседали в его челюстях.
В полном здравии, в лучшем виде, уме,
здоровяк, спортсмен, холостяк,
воплощенный здравый рассудок,
доставала, мастер, мастак,
десяти минуток из суток
не живущий просто так.
Золотеющий лучшим колосом
во общественном во снопу,
хорошо поставленным голосом
привлекает к себе толпу.
Хорошо проверенным фактом
сокрушает противника он.
Мерой, верой, тоном и тактом,
как гранатами, вооружен.