Дима проснулся от стука в дверь и робкого голоса Веры Сергеевны:
— Дмитрий Евгеньевич, мне не хватает майонеза. Я правильно поняла, что будет девять человек?
— Вера Сергевна, идите к Кате, при чем тут я?
— А она послала к вам. Так как быть с майонезом?
— Как же я от вас от всех устал! — простонал Дима. — Ну Вася на что, пусть съездит в магазин.
— А Васи нет.
— А где он?
— Рано утром привез продукты и уехал.
Дмитрий Евгеньевич посмотрел на часы, было уже почти шесть вечера.
— Делайте что хотите, — буркнул Дима, — не морочьте голову.
Набрал Кате на мобильный, а та, под воздействием свободной и независимой подруги Вари, ответила непривычно резко:
— У меня сегодня выходной. Прошу меня не беспокоить.
И гордая собой нажала отбой. Даже на всякий случай выключила телефон.
— Молодец, — похвалила ее Варя. — Будешь с ним построже, станет как шелковый.
Дима не понимал, куда делся Вася. Телефон его был выключен, что совершенно уж необычно. «День не задался», — Дима вздохнул и пошел смывать с себя мурашки холодным душем.
Евгений Викторович сел за руль, тронулся. Глаза застилали слезы, он даже не сразу сообразил, отчего все мутно, и включил дворники. Голова раскалывалась. Клара — не его дочь? Или врет, как обычно? Про их первого ребенка, родившегося уродом, он даже и забыл. Про других знал, что не его, там и знать нечего было, а Клара… Назвал ее в честь Клары Цеткин, и внешность у нее не азиатская, в отличие от других детей… Кто же это мог быть? Да какая разница, главное, что Клара не хотела с ним идти, даже будто не помнила его. Навещать урода он не собирался, он его и в глаза не видел, только бумагу подписал, что отказывается… А вдруг он вовсе не был уродом, вдруг эта сука наврала? С нее станется. Могла просто продать, а чтоб он не узнал, сказала, что урод. Новорожденные бешеных денег стоят, сколько раз про это читал! Теперь уж концов не найти, мы ж не американцы, которые хоть через сто лет, да найдут. У нас болото, на нем одна клюква растет, а что упало, то пропало. Как ему это не приходило в голову! А еще, он читал, детей на органы продают. Нет, это бред — чтоб его сына и на органы? Он ехал на автопилоте, ему мигали и гудели со всех сторон — понял почему, еле плетется, 30 километров в час. Рванул порезвее и… бумс, въехал в зад серому «ниссану».
Ровно в 19 часов Дима, при параде, в темном костюме и ярком галстуке, спустился в обеденный зал, где уже был накрыт стол. Вера Сергеевна заканчивала раскладывать салфетки.
— Пришлось добавить сметаны, Дмитрий Евгеньевич, вы не против?
— Где все? Семь часов — они где-то болтаются. Идите позовите.
Лис прибежал первым, с интересом заглядывая в стоящие на столе блюда. Хотел попробовать, но дед смотрел строго. Следом вошла Аля.
— Доча, пока мы одни: ты работать-то собираешься или будешь тут сидеть и ждать у моря погоды?
— Давай потом. Я вообще-то хотела тебе сказать…
Вошли Катя с Варей, Катя шла с видом победительницы. Дима усмехнулся.
— Садимся или пока аперитив? Мне шампанского, брют, — Катя продолжала изображать барыню. — Мы с Варей приложились к ликерчику, но это же не помешает?
«Завтра в шесть утра я на свободе», — сказал себе Дмитрий Евгеньевич, чтоб подавить раздражение. Посмотрел на часы: 19:07.
— Девятнадцать ноль семь, а именинник как в воду канул. А, вот и он.
— Нет, это Зоя Федоровна, — Аля подбежала к монитору, обернулась (заметил Дмитрий Евгеньевич) и прямо засияла, будто жениха увидела. «Все сегодня какие-то странные, — сказал себе Дмитрий Евгеньевич. А отец — ясное дело, поехал к своей суке и застрял, несуществующие отношения выясняет».
Зоя Федоровна была одета на удивление торжественно: в белом чесучовом костюме и блузке под цвет кораллового ожерелья, висевшего у нее на шее. И туфли, и сумочка на золотой цепочке — тоже коралловые, и мясистый букет белых лилий в руке.
— Ты при таком параде, — ахнула Катя.
— Случай торжественный, — ответила Зоя Федоровна и подмигнула (опять отметил Дмитрий Евгеньевич) Але.
— Нет, Зоя, я так не могу, — Катя решительно встала, оставив свое шампанское, — пойду переоденусь. Я же тут по-домашнему, а юбилей — ты права — дело торжественное. Только Крокозябр что-то запаздывает.
— Кьокозяб, кьокозяб, — завопил Лис.
— Катя, я же просил… — Но жена, по совету Вари («спинка прямая, голова высоко поднята, взгляд неприступный»), только бросила на Диму испепеляющий в ее понимании взгляд.
Снова раздался звонок. И снова это был не виновник торжества, а Димин компаньон Лева, ведавший всеми их шпионскими закупками. Лева стоял у калитки с кем-то неизвестным. «И не предупреждал, — пробормотал Дмитрий Евгеньевич, — ладно, посмотрим».