Действительно, завыла сирена, залаяли собаки, послышались крики команд через мегафон. На удивление быстро барак затих и сидельцы бросились по шконкам, на ходу срывая с себя одежду. Гек осмотрелся. На поле боя лежали скуржавые – то ли живые, то ли уже покойники. Двое из них были в сознании, один полз к выходу, оставляя за собой широкую красную полосу. Жираф как лёг в зародышевой позе после Гековых ударов, так и лежал не шевелясь, но за него Гек был уверен – жив, если не сердечник, оклемается через часок, но со сломанной челюстью и яйцами всмятку… Гек схватил за плечо Сим-Сима и толчком показал ему на пол:
– Ложись и глаза под лоб. Очнёшься, объяснишь: напали, ударили, кто – не видел…
Третьего, попутчика, не было видно ни в драке, ни сейчас. Нет, в драке он участвовал как мог, Гек вспомнил. А сейчас он где? Хм! Третий оказался ушлым мужичком, он, не дожидаясь, сам себе выделил место на шконке одного из скуржавых и сейчас изображал спящего…
Лягавые ворвались в барак с собаками на поводках.
– Всем оставаться на местах! Огонь открывается без предупреждения! Это кто? Взять!…
Той ночью никому не спалось: скуржавых отволокли в санчасть, а оттуда на морг-автобусе в больницу. Сим-Сим якобы очухался и остался до утра в санчасти – кости все целы, видимых повреждений внутренних органов – не обнаружено… Весь барак до утра сотрясал грандиозный шмон с обычными побоями – искали заточки и свидетелей. Дураков не было: все заточки валялись на местах боев, а свидетели обнаружатся после, да не на глазах у всех, а в хитрой будке, у кума… Но все равно искали, а если со следами драки – и метелили для профилактики… Повезло в тот вечер всем: Геку, скуржавым, бараку, администрации – ни одного трупа, а то бы…
Но все же успел кто-то стукнуть на Гека, прояснить случившееся…
В наручниках, в ножных кандалах, его сбросили сначала в штрафной изолятор. Потом, под утро, когда зона утихла, спустились бить…
Гек успел ударить разок в ухо одного из надзирателей, после этого его, беспомощного в кандалах и наручниках, пинками свалили на бетонный пол и пинками же продолжили битьё. Время от времени кто-нибудь из надзирателей наклонялся, чтобы достать его тело резиновой дубинкой. Гек катался под их ударами по полу, более или менее удачно укрывая голову и наиболее уязвимые участки – живот, почки, пах…
Унтеры вошли в азарт и никак не хотели уставать: проклятый подонок до сих пор в сознании, ничего, взмолится ещё, да напрасно… Геку пару раз посчастливилось подставить под удар сапога свои ножные кандалы – вот и сейчас унтер взвыл, кланяясь и хромая отковылял в угол, чтобы снять сапог и как-то унять боль в ушибленных пальцах. Но легче не стало: трое оставшихся получили дополнительный оперативный простор для своего «футбола» и, хрипя от ярости, продолжали смертным боем лупцевать новичка, посмевшего нарушить зонный порядок…
Унтеры – тоже не железные: время от времени они устраивали перекур, утирали пот с разгорячённых загривков и щёк, отдохнув – опять принимались за Гека. Потом их выдернули наверх к начальству. Целый час их не было, за это время Гек слегка пришёл в себя, прослушал кости и потроха – все вроде цело, хоть и дрожит дикой болью, но долго не продержаться – насмерть забьют… Унтеры вернулись отдохнувшие – и вновь за своё, опять вчетвером – подонок должен быть сломлен…
Гек терял силы, уже и не было так больно, в сознании мешались явь и бред, тело переставало подчиняться инстинкту самосохранения и только сотрясалось под ударами…
Обед. Унтеры перекурили в последний раз:
– Отдыхай пока, гад, паскуда, тварь говенная! После обеда – начнём. Это ещё только разминка была…
После обеда им вернуться не довелось – нежданно-негаданно нагрянула чёртова санэпидкомиссия из мэрии, болталась по территории до самых сумерек, все нарушения искала, всюду побывала – и на «тузике» (на помойке), и в сортире, и в камерах, и в казармах… В штрафной изолятор их не пустили, само собой, отвели глаза идиотам штатским, но и «рихтовать» пока было нельзя: от изолятора до других служб – рукой подать, крики услышат, пытки им померещатся…
Да, слышимость была приличная. В воспитательных ли целях, а может и по халатности, звуковая изоляция в «шизо» никуда не годилась. Кроме руководства зоны, все обычно могли слышать воспитательные процессы, в нем происходящие. Вот и на этот раз, помимо сидельцев, взбудораженных ночными событиями, вольняшки и обслуживающий зону наличный состав знали суть происходящего в изоляторе. Ушастый недаром старался: уже к полудню ему и его людям, ждущим в готовности номер один, донесли и о ночной свалке, и о побоях. Двадцать тысяч в ноздри небогатому начальнику городской санэпидслужбы – и наспех собранная внеплановая комиссия приступила к работе…