- Я… меня… зовут… Антон.
- Да мне нас…ть, как тебя зовут, ублюдок медленный! Бейся, или вали отсюда!
Человек стоит вплотную, давит такой угрозой, что хочется отступить. Рыжие кудри, вывернутые ноздри, наглый взгляд. Хочется отступить, но язык живет своей жизнью, рождает лишние слова:
- Хочу… туда.
- Во-о, красавчик! А ну, расступились, отродье медленное!
Круг размыкается, чьи-то руки толкают вперед. Грязь чавкает и мешает идти. Один из сонных ленивцев обернулся к нему, замахивается. Отшагнуть – свист кулака перед самым лицом. Еще свист – и еще шаг назад.
- Бейся, ссыкло поганое!!! Хватит пятиться!!!
Ленивец наступает, но можно шагнуть не назад, а в сторону. Толкнуть его под колено всем весом. Противник падает, ворочается, не может подняться.
- Ну, теперь давай со мной, медлячок!
Рыжие кудри маячат напротив, презрительный оскал и занесенные кулаки. Настолько быстрые, что взгляд не успевает следить за этим. Удар – вспышка боли в голове, земля шлепает в затылок. Серое небо нависло тучами, морось сыплется и течет по лицу. Надо вставать.
- Гляди, поднимается! Не хватило тебе, глухой?!
- Я… я не глухой… всё слышу…
- Ну, слушай дальше!
Вспышка, шлепок земли в спину, снова небо перед лицом. Закрыть глаза и расслабиться? Нет, надо вставать!
- И так мало?! Н-на!
Удар ногой – тело скручивает болью, колени сгибаются сами. Надо вставать!!!
- Что ж ты делаешь, Медный?! Пожалей мальчонку, он только вылупился!
- Тебе какое дело, крыса?! Приглянулся он тебе, что-ли?! Так и быть, забирай!
Дружный хохот отовсюду, и это плохо. Нельзя, чтобы над тобой смеялись! Так учил... кто-то, неважно, кто. Подогнуть колени, упереться…
- Не вставай, добьют! – громкий шепот над ухом, чьи-то руки тянут вперед и к низу. – Ползи пока на четвереньках!
Подчиняется. Стыда уже нет, а страха не появилось, зато усталость неимоверная. Множество ног перед лицом отступают в стороны, и вот уже толпа позади. Можно встать, наконец. Поглядеть на спасителя, или кто он там.
Бомж – забытое, непонятное слово, но в голову приходит именно оно. Заросший диким волосом человек в лохмотьях. Кажется, от таких должно вонять? Сейчас не ощущается, а глаза с небритого лица глядят очень живо и весело.
- Ну, и чего ты геройствуешь, медляк?! Снова сдохнуть решил?! Второй раз человеком не возродишься, будешь бегать как тот котяра, пока не сожрут!
Корявый палец указывает на крадущуюся вдали тень, но смотреть туда нет сил. Усталость одолевает, и дальше приходится волочить ноги. До ближайшего здания. Дверь открывается со скрипом, изнутри шибает сыростью и спертым воздухом. «Бомж» ведет в полумраке, к дальнему углу, ноги запинаются о лежащих.
- Укладывайся тут пока что! Если решат согнать, говори, что Крыса тебе место дал. Зовут меня так, понял?! Я на этом лежбище главный! И на вот, глотни, для поправки!
- Что… что это?
- Настойка красных ягод. Может, вспомнишь чего, или ускоришься самую малость!
Горький вкус наполняет рот и скатывается в желудок. Кажется, стало теплее. Хотя бы дождь на голову не сыплет. Свернуться опять на влажной подстилке, обхватить себя руками, уйти…
***
Проснулся от собственного крика. Теперь он действительно помнил всё! Дом, чужаков с обрезами – и убийственный удар в грудь, после которого дышать уже не получилось. Дальше в памяти только грязь под ногами и собственное, непослушное тело. Еще – незнакомые люди повсюду, бесконечно злые и агрессивные, кроме… где он, кстати?!
- Очухался? Чего снилось-то?!
- Да так, разное, - собственный голос показался незнакомым, зато тело, вроде, своё. В тех же джинсах и рубашке, но по-прежнему, без малейших следов смертельной раны.
- В меня стреляли, Крыса! Разворотили всю грудь, а теперь чисто! И рубашка целая!
- Во-о, говорить уже начал нормально, не как медляк! Глухоту бы еще убрать!
- Какую опять глухоту?! Я всё слышу прекрасно!