— А они похоронки на родину, не относят? — решил пошутить Пифагор.
— Тут никто ничего не относит и не делает за так, — по секрету сообщил бармен. — Сгинешь в аномалии, так и останешься там валяться.
Настроение, после подобных прогнозов на будущее и уверенность в никудышном настоящем, окончательно упало. Чтобы поднять его, пришлось прибегать к старому испытанному способу, которое порядком надоело однообразием, а вот у внезапно возникшего посетителя, похоже, получился цирковой номер. Он ворвался в бар, как ураган, заорав с порога:
— Здорово, Скунс!
— Здорово, Вадик! — бодро ответил на приветствие бармен. — Как всегда?
— Угу! — подтвердил посетитель, делая такое лицо, будто он намеревался взять приступом Измаил, причём — в одиночку.
Скунс выставил на стойку коктейль, которого ждал клиент. Напиток в стакане искрился без подключения к нему электрического питания и сиял всеми цветами радуги. Яркая искра, с резким щелчком, прорезала воздух между носом и мизинцем Вадика, добавив в стеклянную посуду сноп искр из глаз, в результате чего пойло загорелось голубым огнём.
— Опасная штукенция этот коктейль «Синяя Мэри», — вкрадчиво сказал Скунс, наклонившись к уху Крона. — Ребята из центра зоны подогнали канистру.
— Почему синяя, а не кровавая или, хотя бы — красная? — вмешался Бульдозер.
— Потому что местные не любят вспоминать голубые оттенки цветового спектра, — пояснил бармен.
— А-а-а, — понятливо протянули присутствующие слаженным хором.
— Это пойло напоминает технический спирт, упавший в подпаёльные радиоактивные воды и, там же, разбавленный, — усмехнулся Бармалей, наблюдая за тем, как Вадик готовится принять коктейль на грудь.
— А кто он такой? — поинтересовался Крон у Скунса.
— Вадик Глиста, бывший прапорщик.
Оказалось, что это тоже — настоящая фамилия.
Вадик наконец-то решился и залпом опрокинул порцию псевдоспиртного. Жидкость в стакане кончилась быстрее, чем его глаза раздулись до угрожающих размеров и это спасло его от неминуемой потери зрения. Даже для такого корифея запретной зоны, коим являлся Глиста, дегустация подобных напитков оказалось нелёгким делом.
— Мне кажется, что он собственную жизнь гробит год за пять, — заметил Пифагор, сочувственно хмыкнув.
— Значит, она не больно-то ем и нужна, — заключил Дед.
Вадик быстро стал приходить в негодность и Крон, улучив момент до того, когда он будет в не зоны досягаемости разума, ненавязчиво завёл разговор на предмет недавнего шухера, который так всполошил всё местное население. Крон не стал кривляться, заходя издалека, а задал вопрос прямо в лоб:
— А что, Вадик, я слышал, у вас тут заварушка произошла?
— Да, было дело под «Полтавой»! — ответил Глиста, разочарованно махнув рукой так, что если бы не попал ей по стойке, то непременно бы грохнулся на пол.
— А что в ней было странного? — продолжал допытываться псевдоследователь.
— Две бабы — вот что!
Глиста сделал паузу, а Крон её выдержал, не допытываясь о подробностях. Такая тактика работала неизменно и, если человек готов выложить душу, то он непременно это сделает. Давление в этой ситуации не просто бессмысленно, но даже вредно, чем собеседник и не примянул грамотно воспользоваться.
— Вот заразы — всех переворошили! — продолжил Вадик. — Ищут, ищут…
— Они что — любви искали? — осторожно намекнул Крон.
— Да какое там!
Глиста всхлипнул, шмыгнул носом и глубоко вздохнув, пожаловался:
— Мою любовь они чуть в пыли не растоптали… Они искали шесть артефактов: «Глаз паука», «Галактика», «Планета», «Генератор», «Призрак» и «Вытяжка».
Всю словесную тираду Вадик выдал на одном духу и, что весьма странно, ни разу не сбился.
— С этого момента, желательно бы поподробнее, — подключился к допросу Комбат.
— Я бы рад поделиться подробностями, но про такие артефакты, я ничего не слышал, — тяжело вздохнул Глиста, грустно разглядывая перед собой пустое пространство. — Я специализируюсь по гидратообразованиям и мои исследования тесно связаны с химическими процессами, протекающих под воздействием электролиза, в районах повышенной аномальной активности.