— Что это? — спросил Сутулый, указывая рукой на зелёную массу, полностью забившую водный сток коллектора.
— Водный мох — Фонтиналис противопожарный, — ответил Доцент. — Он освоился во всех городских канализациях, нарушая работу системы.
— Ё — моё! — поморщился Кащей. — В нечистотах! Смотри, Стул, как растение жирует на отходах!
— Да он тут всё забил, — удивился Пифагор. — Значит, кто — то активно сливает сюда дерьмо…
— Но кто? — засомневался Почтальон.
Ответа не было. Кто-то крепился, обходясь без противогаза, кто-то не выдержав, напялил на себя средство защиты.
— Как сильно падалью пахнет! — не выдержал Бармалей. — Ты куда нас привёл? Здесь уместнее были бы аппараты с замкнутой системой дыхания.
— Может, это обманчивый запашок — для отвода глаз, — ляпнул Сутулый. — Точнее — обоняния.
— Чего ты мелешь? — удивился, даже Кащей.
— Ну, есть же растения, которые издают отвратительный гнилостный запах. На него мухи слетаются и опыляют. Например: Хуерния Трансмутата. Нечего, нечего на меня так смотреть — можете в энциклопедию заглянуть!
— Чего? — не поверил Кащей. — Какая…
— Трансмутата, как я понимаю, это по — латыни и означает — трансмутировавшаяся? — спросил Комбат Доцента.
— Ага! Заодно и первое слово исковеркав…
— Да, в этом названии есть доля неожиданности, — согласился Дед. Всё переврано: какой-нибудь ботаник намеренно скрыл истинную сущность, а его национальность, не оставляет никаких сомнений.
— Я так и не понял — чего тут искажено-то? — удивился Бульдозер. — Первооткрыватель с юмором оказался.
— Такой цветок хорошо держать во флорариуме — в большом магазине, — сделал вывод Почтальон. — Да, Пиф?
— Зачем?
— После того, как было объявлено, что заведение закрывается, но расходиться никто не желает — открывается крышка стеклянного ящика, где и содержится представитель тропической флоры. Можно ещё вентилятор включить — на прямоточный продув местности. Всё!
— И объявление о том, что в соседний магазин колбасу завезли, — добавил Бармалей.
— Этот цветок нисколько не уступит портянкам Скунса, — заверил всех Сутулый и остальным оставалось только удивляться его энциклопедическим познаниям в той области, в которой он никогда себя не проявлял.
— Всё — перекур! — взмолился Крон, не в силах более терпеть кошмарный запах, даже в средстве защиты, которая, надо признаться, нисколько не помогала.
Взрыв метана не поднимет город на воздух? — осторожно предупредил его вопросом Бармалей.
— Если только канализационные крышки, — мрачно огрызнулся Крон, но замечание запало в его душу, заставив задуматься и отложить необдуманные поступки до выхода на поверхность.
Мрачный коллектор с изобилием зелёной поросли промелькнул на удивление быстро. Никто толком не успел сообразить, как оказался на улице, по другую сторону искусственно возведённых баррикад из фонящих радиацией автобусов. Сутулый что-то без конца хотел сказать, но в противогазе у него это почти не получалось.
— Ты говори, а не мычи, а ещё лучше — противогаз сними, — намекнул ему Крон. — Холодно, что ли? Подземелье давно закончилось.
— В противогазе-то, нехай, неудобно пить? — подмигнул ему Дед.
— У Сусанина патрон противогаза дымится! — наконец-то высказался Сутулый, избавившись от резиновой маски. — Как бы не взорвался!
— Всё спок — там у него кальян! — успокоил его Макинтош. — По замкнутой системе — ни глотка дыма врагу!
Мимо пробежал одинокий сталкер, на ходу ругаясь и отчаянно жестикулируя руками. С головы до ног он перемазался какой-то грязью, но остаточное явления послевкусия, привитое во время брожения коллекторными переходами, не позволило сходу определить вещество, которое украсило физиономию пострадавшего.
— Вот, это я понимаю — жизнь! — восхитился Доцент. — Кто-то виляет хвостом, осторожно и настойчиво уверяя, что у них всё, только, всего-навсего в мармеладе, а у него, смотри — всё лицо в шоколаде и волосы набриолинены.