— Опа-на! — удивлённо воскликнул Комбат. — Если учесть, что в запретной зоне баб, по какой-то причине, нет, то я представляю, кто зажжёт на танцевальных подмостках.
Дед брезгливо поморщился, первым заходя в помещение. Доцент, как заведённый трактор «Беларусь», тарахтел рядом, этим брюзжанием выражая своё недовольство, по поводу глобального падения нравов.
— Так, может быть, это наши девицы? — предположил Комбат.
— Маловато их, для ансамбля! — возразил Почтальон, с подозрением рассматривая каракули, старательно выведенные на потрёпанной бумаге.
— Я лично, в этом не уверен, — не согласился с другом Пифагор. — По-моему, они вдвоём, судя по затратам энергии, дадут фору любому сводному балагану. Цыганскому — то-же…
— Проходите уже, наконец-то, в бар! — хором закричали Сутулый с Кащеем, и толпа резво прошмыгнула к стойке, не желая раздражать нервных товарищей, почувствовавших добычу, как гиены на охоте.
Бульдозер, от неожиданности, чуть не выломал дверь, испугавшись внезапного приступа ярости.
— Наболтаться не успеете, что ли? — зло спросил Сутулый и моментально забыл обо всём на свете, с интересом разглядывая предлагаемое меню.
Меню лежало на месте, а вот бармен куда-то запропастился. Как сказал Макинтош, его звали Чёрный и у сталкеров, сразу-же возникли вопросы, относительно прозвища.
— Он что — настоящий «Чёрный»? — поинтересовался Бармалей.
— Да нет, — махнул рукой Сусанин. — Так назвали — для прикола.
В глубинах подсобных помещений раздался грохот падающих ящиков и металлический скрежет оторванной вентиляции. Из туннелей мрачных переходов, не обременённых освещением, донёсся продолжительный нецензурный монолог бармена, переходящий в диалог с поломанным имуществом. Кроя прародителей винной тары отборным матом, Чёрный вспомнил всех предков сосны и вообще, хвойных деревьев, способных пополнить ряды ящиков на заднем дворе вино-водочного магазина. Берёза, так-же вошла в чёрный список и через непродолжительное время, из подсобной двери вышел бармен, прихрамывая на левую ногу. Почёсывая ушибленное место, он с удивлением обнаружил невероятно большое количество вновь прибывших, но узнав Макинтоша и Сусанина, сразу же успокоился.
— Давненько вы не приводили ко мне столько клиентов, — удовлетворённо сказал он проводникам, вместо приветствия.
— И тебе не хворать! — отозвался Гриша Макинтош. — Что это у тебя за «Балаган» сегодня вечером? Тут все заинтригованы…
— Да хрен его знает! Представляешь — напоил меня какой-то проходимец и уговорил на эту авантюру. Что будет после захода солнца, я и сам толком не знаю…
Товарищи вольготно расположились в пустующем зале, с интересом рассматривая внутреннее убранство. Клиентов в этот час не было, так что никто не мешал стонами и причитаниями строить грандиозные планы. Здание бывшего магазина больше всего подходило, скорее для ресторана, чем для бара, но это никого не смущало. Облезлые стены непонятного цвета роднили «Светлячок» с подобными заведениями, ставя их всех в один ряд с точками общепита советского периода. Только санкции сверху и гневный вердикт проверяющего, могли заставить директора раскошелиться на ремонт помещения. В этих местах ничего подобного не наблюдалось и инспекторы не шастали: ни по нужде, ни без нужды и соответственно — убранство осталось от предыдущей и канувшей в лету эпохи. С превеликим трудом и, можно сказать, по большому блату, удалось раскрутить Чёрного на бутылку приличного вина для Наины. Этим блатом послужила валюта, но всё-равно, бармена пришлось долго уговаривать, ссылаясь на то, что это именно тот случай, для которого вино и выдавалось из-под полы.
Наина категорично оценила манекены, размещённые в витрине и спросила Крона, занятого своими размышлениями:
— Тебе не кажется, что они здесь, несколько, неуместны?
— Кто? Кореша?
— Манекены за стеклом — это, всё-же, не парикмахерская…
Крон только сейчас обратил внимание на то, что куклы, стоящие между витринными стёклами, были обращены лицами, не традиционно, в сторону улицы, а в сторону посетителей бара. Манекенов нарядили, кого во что, не заботясь о писке высокой моды, тем более, что до Парижских лабазов было далековато. Розовые, чёрные и даже серебристые, они действительно нелепо выглядели в точке общепита. Комбат, нечаянно подслушавший разговор сладкой парочки, решил самостоятельно выяснить судьбу пластиковой армии, не вступая в ненужную полемику. Его тоже заинтересовало появление в витрине рекламных принадлежностей, уместнее бы смотревшихся в общественной бане, чем в забегаловке подобного типа. Бармен оживился, будто воспрянув духом, после продолжительного застоя и поведал короткую историю их появления: