Кто-то находился в комнате.
Он слышал частое и затрудненное дыхание. «Нервничает», — понял Аттикус.
Он быстро прокрутил в голове возможные варианты. Это не Римус. Парень, конечно, мог бы возжелать прикончить его, но Римус-то был профессионалом. Он бы не стал действовать так небрежно. Тревор без всяких церемоний включил бы свет и заявил о своем присутствии. Кроме того, у тени, движущейся по стене, не было характерной копны волос. Аттикус улыбнулся, вычислив ночного посетителя, хотя причины его столь позднего и неординарного визита оставались неясными.
— Аттикус, — позвал голос, — Аттикус, вы здесь?
Аттикус бесшумно вскочил с кровати и громким шепотом выдавил:
— Бу!..
Отец О'Ши дернулся от неожиданности и ударился о стену.
— Господи!
Аттикус включил настольную лампу, с улыбкой глядя на перепуганного гостя.
— А я думал, священники не упоминают имя Господне всуе, — сказал он и, не давая О'Ши ответить, прибавил: — Еще один порок?
На О'Ши из одежды были только свободные штаны спортивного покроя. Аттикус с неприкрытым изумлением смотрел на атлетически сложенную фигуру святого отца. Что же это за священник, который богохульствует, слушает роллингов и сложен как Брюс Ли? Хотел было спросить, но решил оставить это при себе. «Титан» был полон различных тайн, и отец О'Ши был лишь одной из них.
— Прошу простить меня за вторжение, — сказал О'Ши, — хоть мне и не удалось застать вас врасплох.
Аттикус ждал продолжения. Священник потирал руки, глаза его бегали по сторонам, и он нервничал явно не из-за того, что проник ночью без спросу в чужие апартаменты.
— Так что вам нужно? — спросил Аттикус.
— Вы должны поклясться, что никому не расскажете, откуда это узнали.
Аттикус кивнул и скрестил руки на также обнаженном, но все же более рельефном торсе.
— Сегодня я видел женщину. Римус схватил ее при попытке тайком проникнуть на корабль. — О'Ши вздохнул. — Я просто подумал, что вы захотите это узнать. — Он сделал глубокий вдох и хрустнул пальцами. Ясно было, что он делится секретом, которым делиться отнюдь не должен.
Аттикус выпрямился и спросил:
— Что? Кого вы видели?
— Я не знаю, кто она, но это женщина с катера. Вчера утром, пока вы спали, она долго препиралась с Тревором, а потом хотела поговорить с вами лично.
Так что, он слышал ЕЕ голос? Ему не показалось?
Аттикус прищурился.
— Почему Тревор мне ничего не сказал?
— Для меня все его поступки — сплошная загадка.
— И все же вы здесь.
— Мы все здесь.
Аттикус стоял и молча что-то обдумывал.
О'Ши продолжил:
— Я вышел немного освежить голову. Знаете, от этой вашей треклятой твари меня мучают кошмары.
«Не только вас», — молча добавил Аттикус.
— Я случайно услышал, как Римус говорил кому-то из команды, что он-де поймал женщину. Ее описание в точности подходило той, которую я видел на палубе катера. Наша Лорел чуть не съела ее, но ей каким-то образом удалось спастись.
В мозгу Аттикуса промелькнули воспоминания о гигантской белой акуле, бьющейся об иллюминатор в подводной гостиной. И — о перемалывающих что-то огромных челюстях. Теперь он догадался, что это было: ласт подводного пловца. Почему же он не увидел этого в тот момент? Или он настолько увлечен жаждой мести, что все чувства его притупились?
— Где Тревор?
О'Ши придвинулся ближе.
— Зачем вам Тревор?
— Он благоразумный человек. Если он узнает, что Римус силой удерживает офицера Береговой охраны — и моего друга, — он велит отпустить ее.
О'Ши направился к двери, явно опасаясь, как бы его не обнаружили в комнате Аттикуса.
— Сразу видно, что вы плохо знаете Тревора. Хотя не исключено, что он еще ничего об этом не знает. Но послушайте, что я вам скажу. Если это действительно ваша знакомая, в ее интересах покинуть корабль сегодня же. Учитывая все обстоятельства, я думаю, что именно вы сможете ей помочь.
— Но почему вы решили мне рассказать? Вы ведь здорово рискнули, придя ко мне.
О'Ши улыбнулся:
— Священник из меня, возможно, и никудышный, но я все же не самый плохой из людей.
С этими словами он вышел в коридор и аккуратно затворил за собой дверь.
Аттикус посмотрел на до сих пор не распакованную сумку с экипировкой и оружием. Расстегнул молнию и улыбнулся, подумав: «Давненько же я этим не пользовался».