– И когда ты только успел стать таким умным? – посмотрела на брата, который подошёл к шкафчику и уже доставал свою любимую чашку для чая.
– У нас с тобой, сестрёнка, не так много близких людей, чтобы без зазрения совести ими разбрасываться направо и налево.
Эта фраза надолго засела в моей голове. Она была слишком правдивой, и поэтому причиняла самую настоящую боль, от которой невозможно спрятаться за обычными шуточками.
Макс… Егор… И, возможно, Халиновский. Вот и все мои близкие люди.
С Игорем мы разобрались в тот же самый день. Он рассказал о своих страданиях, ошибках и желаниях, а я, слушая его, отчётливо понимала, что совсем не хочу быть рядом. Расстались мы никем и вряд ли в будущем станем друзьями.
На разговор с Егором решилась я только спустя несколько мучительных недель, продумывая, что сказать, чтобы донести мои мысли и желания. А когда этот разговор состоялся, стало понятно, что в битве со временем я проиграла. Таким отстранённым Егор был со мной только в самом начале нашего знакомства.
Егор
Совсем не хотел идти на эту встречу… Согласился только из-за Макса, который как бы и не вмешивался в конфликт, но всем своим видом показывал обратное. Да и Катя не упускала ни единой возможности спросить, как у меня дела, и под «делами» имелись ввиду отношения с одним вполне конкретным человеком.
И вот Крошка сидит напротив за маленьким круглым столиком. Размешивает сахар в своём латте и украдкой посматривает на меня из-под опущенных ресниц. А мне не хочется облегчать ей задачу и начинать разговор, и именно поэтому я молчу и терпеливо выжидаю, наблюдая за её действиями.
О чём сейчас говорить?
Всё уже давно сказано. И запоздалые извинения ничего не решат.
– Я повела себя крайне эгоистично, и… мне…
Нужных слов девушке явно не хватает. Она запинается, бросает на меня пытливый взгляд, быстро догадывается, что помощи не дождётся и замолкает.
– Есения, – понимаю, что слишком официально, но именно этого и хочется. Так будет правильно. Максимум дистанции. Она как будто дёргается от непривычного имени, звучащего из моих уст, но сдерживается. – Ты взрослый человек и имеешь право на своё собственное мнение. Извинения, которые ты явно намереваешься сейчас принести, ни к чему. Расслабься. Всё в полном порядке.
Я улыбаюсь.
– То есть ты на меня не обижаешься? – она вопросительно приподнимает бровь.
– Нет.
– Тогда почему так себя ведёшь в последнее время? – не унимается она.
– Как? – теперь уже я вопросительно приподнимаю брови.
– Так… словно мы чужие люди, – не громко произносит она, снова опуская глаза на чашку.
– Потому что так и есть на самом деле, – спокойно говорю, мгновенно получая огромные серые глаза напротив. К такому ответу она была не готова. Девушка практически не мигает. Столько эмоций кипит в глазах, но отступать сейчас я не собираюсь. Возобновление нашей дружбы меня не устроит – это я понял уже давно. Сложно будет дружить и одновременно восторгаться её новым поклонником, с которым мы когда-нибудь непременно пересечёмся. – Ты была права…
– Егор… – мне показалось, что она даже чуть подалась вперёд.
– Есения?
Она снова надолго замолчала. Разговор не ладился, чувствовалась напряжённость, которая росла с каждой новой минутой, отдаляя нас всё дальше и дальше друг от друга. Крошка тоже это поняла. Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, и я прямо увидел, как внутри человека происходит нешуточная борьба. Сложно сохранить друга и прежнюю любовь… Есения отодвигает кофе. Решительно выпрямляется на стуле.
– Мне надо тебе кое-что сказать, – она вбирает побольше воздуха. – Возможно, тебе это не очень понравится, но выслушай меня, пожалуйста.
Она опять смотрит на меня не мигая. Создаётся такое впечатление, что она собирается поведать мне некую тайну, которая мучает её всё последнее время.
– Мне кажется, я…
Внезапная мысль о том, что она собирается мне рассказать о своём решении вернуться к Славинову становится поперёк горла. И как спасение от шокирующей правды раздаётся звук вызова на моём телефоне. Бегло взглянув на экран, я молча прошу прощения у Крошки и отвечаю на звонок.