Кто-то за шиворот втащил меня в подвал. Как спускались по ступенькам, не помню: я все время терял сознание. Помню только острую боль, пронзающую все тело. Мы скатились на дно подвала, вползли в небольшую бетонную подсобку и закрыли дверь. Дальше бежать было некуда.
Все едва дышали, но это, как выяснилось, было только начало. А вот когда сгорели датчики на поверхности, тут до нас и дошло, что нам, вообще-то, п…ц. Снаружи была «хиросима». Даже на десятиметровой глубине, под толстым слоем земли и бетона, у нас глаза закипали, а на поверхности камни плавились. Уровень излучения даже в подвале был такой, что все понимали: выйдем мы отсюда, не выйдем – все равно мы схватили такую дозу, что уже не жильцы. А через пару часов, когда излучение начало падать и пошла ощутимая сейсмическая активность, мы уже не парились: если придавит землетрясением – это лучше, чем лучевая болезнь. Здание выдержало, и через полчаса подземные толчки окончательно стихли, а на поверхности разразился ураганный ветер – выброс закончился.
Через сутки мы выбрались из своего укрытия и не узнали окружающий мир: выброс прошел по земле, как асфальтовый каток, не оставив камня на камне. Вечнозеленые деревья больше таковыми не являлись – хвоя превратилась в пепел, повсюду торчали черные вспученные стволы. Снег полностью растаял, и на голой, выжженной земле попадались большие пласты мутного свежеиспеченного стекла. Ураган выкосил добрую половину леса, а в нашем лагере посрывал крыши и разбросал по полю легкие времянки. Все оборудование сгорело, но нам и в голову не приходило оплакивать свои пожитки: мы радовались, что остались живы. Пусть ненадолго.
Когда мы вышли на связь, в Киеве случился настоящий шок: нас не чаяли застать в живых. Вскоре нас эвакуировали военные вертолеты, и в глазах сопровождающих читался суеверный ужас, с которым они на нас поглядывали. Позже, получив второй уровень допуска по секретке, я наткнулся на отчет СБУ о событиях той ночи. В двадцатикилометровой Зоне находились около пятисот человек из различных подразделений, а уцелели только мы одни.
Нас долго и тщательно обследовали в Центральном госпитале. И что же показало обследование? А ровным счетом ничего. Двое суток утюжило жесткое излучение, в воздух во время выброса попало огромное количество токсинов и радионуклидов, а наши анализы были чисты, как у новорожденных младенцев. Да что же, черт побери, произошло в этой Зоне?
Вопрос этот, видно, мучил не только нас. Через неделю меня посетил сотрудник СБУ. Расспросил о случившемся во время выброса и поинтересовался моими дальнейшими планами. А я просто спросил, чего ему от меня надо. Оперативник польстил в ответ, что «от такого проницательного собеседника ничего не скроешь», и достал из папки несколько листов А4. Он сказал, что руководство понимает всю сложность и опасность обстановки и не настаивает на продолжении моего контракта. Однако если я сочту возможным вернуться в зону, то служба безопасности Украины готова внести некоторые коррективы в наш договор. С этими словами чекист протянул мне свои бумаги.
Когда я взглянул на новый договор, глаза мои полезли на затылок от удивления. Сумма гонорара, и без того не маленькая, выросла почти втрое. Вместе с премиальными в месяц теперь выходило около двенадцати тысяч евро. Шикарная медицинская страховка, отпуск сорок пять суток, два раза в год – оплачиваемые перелеты в любую точку мира для всей семьи. И еще куча всякого, что «ни в смелых мечтах».
Я дар речи потерял от такого размаха. А эсбэушник тут же добавил, что немедленного ответа никто не ждет – у меня есть время подумать столько, сколько нужно. И оставил телефон, предупредив, что моего звонка будут ждать.
Ночью я почти не спал. В то, что служба безопасности вдруг расщедрилась, я не верил. В любом случае она действует по указке свыше, а в нашу властную верхушку я верил еще меньше. Тогда кто? Кому-то очень нужно, чтобы мы вернулись в Зону. Правительству? Ерунда. Времена, когда мзду не брали и за отечество радели, ушли безвозвратно. Может, когда-то и наступят, но я до этого точно не доживу. Государственным мужам эта Зона, как свиньям жемчуг, – деньги разворовать и за кордон перевести. А там хоть трава не расти – плевать они хотели на «ридну Украину».
Международные организации, иностранные правительства? Первые создаются финансово-промышленными группами для защиты собственных интересов и «ходят» исключительно под этими группами. Вторые… Вторые тоже ходят. Миром правят не народные демократии, а тугие кошельки. Это уже больше похоже на правду. Я еще раз внимательно прочел договор. Составлен безукоризненно, продуман до мелочей – чувствуется рука серьезного бизнеса, да и размах его. Но что же это за организация такая, если она дернула за ниточки, и заплясали все властные структуры, включая СБУ? А главное, зачем ей это?