— Ты стал совсем другим, Корис, — глядя мне в глаза, произнес священник. — Итак… мы пришли к неизбежному? Я хочу сохранить кинжал, а ты хочешь его уничтожить… и для нас остался лишь один путь?
— Нет, — качнул я головой. — Даже если я умру, вы проживете не намного дольше меня. Может быть, на пару вдохов. Я и правда стал другим. Теперь к любой битве я готовлюсь гораздо тщательнее, отец Флатис. Умереть самому… этого я не боюсь. Я уже умирал. И меня отправили обратно на эту грешную землю, ибо моего имени просто не нашлось в божественных списках.
— Отправили обратно, — в глазах старика появилась задумчивость, будто он что-то вспоминал. — Вот оно как…
— Да, лежа на промерзшем берегу мертвого озера, я понял, что на небесах мне не рады, да и в ад забрать не торопятся. Но у меня осталось еще много дел здесь, так что я не в претензии. Отец Флатис, у нас есть еще один выход. Еще один путь.
— Какой же?
— Отдайте кинжал мне, — ответил я. — Пусть он будет у меня. Хотя бы потому, что мне можно доверять, ибо в свое время, когда я ненадолго стал его очередным хозяином, я распорядился им вопреки его воле, разломив на части и выбросив обломки в море. И при этом не ощутил никакого влияния на свой разум. Я услышал тихий вкрадчивый шепот, но всего лишь шепот, никак не повлиявший на мои поступки. Для меня это не больше чем надоедливый шум. И потому я не поддамся воле кинжала и огражу от него остальных, не превратившись при этом в убийцу невинных людей.
Вытянув руку ладонью вверх, я заглянул в набрякшие и покрасневшие глаза старика и мягко попросил:
— Отдайте его мне, святой отец. Отдайте.
Неотрывно глядя на мою руку, отец Флатис шевельнул губами, хотел было что-то сказать, но я его остановил:
— Время слов прошло, отче. Отдайте кинжал либо бейтесь за него. Выбор за вами.
Прошла долгая минута. Время словно застыло, стало тягучим, каждая секунда тянулась невыносимо долго. Мы молча глядели друг на друга. Старик, сидящий на бревне у костра с багровым пламенем, и стоящий перед ним мужчина с усталым лицом и запавшими глазами. Где-то наверху так же застыли стрелки, замерли у большого камня гномы, готовые обрушить его вниз в любой момент. Внутри постройки, на полу бился скрученный веревками седоволосый парень, сдавленно мыча сквозь кляп. Замер в углу бледный, как смерть, паренек. Тихо стояли женщины, прижав к себе детей. Все поселение ждало решения изможденного старика…
Весь мир, казалось, облегченно выдохнул, когда на мою ладонь опустилась деревянная шкатулка, внутри которой я ощутил присутствие чего-то знакомого. На мгновение задержав ладонь на крышке шкатулки, отец Флатис отступил назад и вновь опустился на бревно, вперив взгляд в начавшее затухать пламя.
Осторожно приоткрыв крышку, я взглянул на содержимое шкатулки и невольно скривил губы от омерзения — на секунду мне показалось, что внутри не обломки странно изогнутого кинжала, а сотня копошащихся трупных червей. Жирных белесых безглазых червей…
Я не услышал ни единого отголоска призрачного голоса. Внутренним чутьем бывшей нежити я отчетливо чувствовал таящуюся внутри двух обломков смертельную опасность. Темная сущность затаилась, словно в испуге, оставаясь безмолвной и внимательно изучая меня, даже не пытаясь воздействовать на мой разум каким-либо изощренным способом. Ни богатых посулов, ни вкрадчивого голоска, ни единой попытки порабощения. Будь передо мной живое существо, я бы сказал, что оно очень испугано.
Не убирая с лица брезгливую усмешку, я тихо процедил:
— Вижу, ты меня еще не забыл, костяной уродец.
— Ты не чувствуешь ничего? — спросил священник, глядя с каким спокойствием и безразличием я взираю на обломки древнего темного кинжала.
— Ничего. Разве что подкатывающую к горлу тошноту, настолько мерзко это творение, — ответил я, захлопывая небольшую шкатулку и убирая ее в сумку.