Император, полусидя у развалин на раскладной походной кровати, приставленной к каким-то ящикам, уже отдавал несколько сумбурные приказания. Рядом с ним крутился генерал Молас. Он по ходу пьесы вносил необходимые коррективы в монаршую волю. На что Бисер только кивал в подтверждение. Все крутилось и вертелось, внося в хаос первых часов некую упорядоченность. Мне вроде как делать стало уже нечего.
Оставшиеся в живых дворцовые лакеи выносили лишний скарб из домика императорского лесничего и готовили его под временную резиденцию Бисера, теперь уже не младшего, а единственного. Император категорически отказался ехать в столицу. Может, он и прав в этом…
Птенцы гнезда Моласа оккупировали кордегардию, в которой находился сохранившийся городской телефон. Оборванные взрывом воздушные провода инженерный унтер из гвардейского городка как раз заканчивал менять.
Когда у Моласа выдалась свободная минутка, я оттащил его в сторонку.
– Где ваши волкодавы? – наехал я на второго квартирмейстера генерального штаба. – Профукали все! Бойцы невидимого фронта.
Последнюю фразу я сказал зло и с некоторым презрением к его службе.
– Там, где и должны быть, – ответил мне генерал спокойно, но скрывая раздражение. – Работают…
– Тогда почему замок взорвался? – не слезал я с него.
– Судя по всему, взрывчатку заложили давно, – рассуждал генерал. – В замурованном помещении подвала. Похоже, я тогда еще на Восточном фронте был. Готовились взрывать, скорее всего, еще покойного Отония, а Бисер уже так, случайно подвернулся не в то время и не в том месте.
– А Отония просто-напросто отравили, – выдал я ехидное утверждение. – По-простому. Грибков намедни поел, и все…
– Нет, Савва. У Отония был рак, – сказал генерал и закурил папиросу. – Неизлечимый.
– Почему об этом не знали?
Молас разогнал от своего лица табачный дым и заявил наставительно:
– Здоровье императора есть страшная государственная тайна. Тем более в войну. И особенная тайна то, что в последние месяцы дикие боли ему купировали сильными наркотиками. Железный был человек.
У меня перед глазами пронеслась сцена, когда император, рассекая на аэроплане небо, с радостным смехом стрелял из автомата по воронам. Явно он был тогда под крутой химией. Просто мне в тот момент это и в голову не пришло. И вообще некоторые странности поведения покойного императора прояснились в моем понимании.
– Отоний все поставил на свою реформу имперского гражданства как связующей нити всех земель империи. И связанной с ней гражданской службы. Скрепы всех имперских племен и народов. Соединение крови и почвы. Он не мог бросить все на полпути. – Молас прикурил папиросу от папиросы. – Иначе бы реформы забуксовали. А там и вообще аристократы свели бы их на нет.
– Понятно, – вдохнул я с силой ноздрями. – Кого прикажете бить первым?
– Все-то ты, Савва, схватываешь на лету. Но торопишься. Надо дождаться их прямого выступления. Иначе нас не поймут. И узурпаторами окажемся уже мы. Даже с законным императором во главе. Твои-то все здесь?
– Все, кроме охраны эшелонов, – доложил я.
– Добро. Мои тоже уже все на местах. Ждут сигнала. Повяжи своим на бицепс белую ленточку. Для опознания. Хоть из бинта сделай. Охраняй императора до прихода ольмюцкой гвардии и жди моего приказа. Давить заговор Бисер назначил меня.
– Мосты, вокзалы, почта, телеграф, телефон, банки и казначейство? – спросил я с ехидной усмешкой.
– Порой мне кажется, что ты прирожденный революционер, Савва, – генерал сплюнул тягучей коричневой табачной слюной и неожиданно заявил: – Хорошо тебе. Ты не куришь. И да, эти объекты берут мои ребята. На твоих, – Молас усмехнулся, – уже по традиции контрразведка и… гвардия. Та, что пойдет за Тортфортами. У них здесь немало сторонников. Да и клан их не самый малочисленный в империи.
– Манифест уже написан? – спросил я главного разведчика империи.
– Какой манифест? – не понял генерал.
– О счастливом избавлении монарха от гибели, уготованной ему предателями Отечества, продавшихся островитянам. – И я показал ему кусок зачищенного провода.
– Угу… – Молас упал взглядом внутрь себя. – А как мы его доведем до народа? Мы тут пока почти что в изоляции.
– У нас в активе, как я понял, минимум два дирижабля. Эх, говорил я герцогу взять с собой аэропланы. А он мне – «не ко времени».
– Плотто – раз. А еще кто? – пропустил мои рассуждения о самолетах Молас.
– Бывший принц, а ныне трудящийся империи на ниве воздушных перевозок, – усмехнулся я. – Зря, что ли, ему Солдатский крест вчера вручали сразу после выборов императора?