соприкосновения – его губ на моей шее, его клыков в моей плоти –
было ошеломляюще много, но я жаждал большего.
Он пил, толкаясь в меня и переплетаясь телом с моим. Раньше,
чем он успел напиться, он поднял голову и отодвинулся, пристально
глядя на меня. Я хотел было заговорить, умоляя его не
останавливаться, но он поймал мой взгляд, и слова застыли в горле.
Его горящие глаза были полны решимости.
Взяв мои руки в свои, он поднял их ко рту и, тихо рыча, принялся
вылизывать и посасывать бьющиеся жилки на запястьях. Погладив его
кончиками пальцами по щеке, я приглашающим жестом прижал руку к
его губам.
Он зарычал вновь и присосался сильней. Открыв глаза, он
приковал меня к месту взглядом не хуже, чем руками.
— Ох, как же я по тебе скучал, — прошептал он, не отрывая от
меня обжигающих глаз. — Никто не был и близко похож на тебя. Ни
один человек. Я бы отослал их всех, но мне нужно было питаться. —
Его зубы легонько царапали мое запястье. Он снова прикрыл глаза. —
Ведь ты приказал мне жить.
Я дернул руками, проверяя прочность хватки. Он меня отпустил. Я
обнял его за талию, опустил ладони на бедра и дернул его брюки.
— Снимай. — Голодные всхлипы рвались из моего горла. —
Майкель, сними их.
Он, приподнявшись, отстранился. От отсутствия его
прикосновений мне стало больно. Но вид рук на поясе, быстрыми
движениями расстегнувших одежду и стянувших её вниз, к коленям,
стоил того.
Чтобы снять их окончательно, ему пришлось слезть с меня. Когда
он это сделал, я подскочил и потянулся к нему, скользнул рукой по
груди и животу и, как только он сбросил брюки с бедер, обхватил
пальцами его член. Он хрипло рассмеялся, когда я, широко улыбаясь,
задвигал рукой. Подхватив под поясницу, он прижал меня к себе.
— Сюда, — шепнул он, укладывая меня на спину. Я обхватил
руками его бедра, пытаясь удержать на месте, но он вывернулся. —
Погоди секунду.
Я присел на постели, чтобы было видно, как он потянулся вниз,
нащупывая что-то под кроватью. Через секунду, издав победный клич,
он вернулся ко мне. В его руках была небольшая стеклянная
бутылочка вроде тех, в которых хранят женские духи, но когда он
вынул пробку, я не почувствовал никакого запаха. Он вылил немного
содержимого на ладонь, и тогда я понял, что это масло. По моему телу
побежали мурашки, когда Майкель нанес его по всей длине своего
члена.
Меня не должно было удивить то, что у него под рукой, прямо под
кроватью было спрятано масло. Майкель слишком потакал своим
капризам, чтобы не быть готовым к ним. Но я вспомнил, как
восторженно смотрела на него барменша внизу, и догадка о том, для
кого он так готовился, резанула ножом по внутренностям.
— Майкель, — я потянулся к нему, накрывая рукой его грудь.
Сердце гулко билось под моей ладонью. — Скажи мне. Повтори то,
что произнес тогда. — Я скользнул рукой вверх, обвивая пальцами его
плечо. — Скажи, что говорил серьезно.
Он взял мою руку и принялся покрывать её поцелуями.
— Ты так хочешь слышать эти слова... Уверен, тебе говорили их
уже тысячи раз. — Он склонился к моему плечу. — Несомненно, никто
из поклонников не мог устоять. Ты, наверное, уже устал от слов.
— Клиентов. — Я выдернул ладонь из его рук и сбросил ноги с его
бедер. — Он были клиентами, а не поклонниками. И всё, что они
говорили, было ложью. — Я навалился на него, он откинулся назад.
Поцелуи стали легкими, ласковыми, успокаивающими. — Никто
никогда не говорит этого всерьез. Не тогда, когда обращаются к
шлюхе.
Внезапно посерьезнев, он отодвинулся от меня.
— А шлюхи вообще не говорят такого. Даже если это правда. — Я
вздрогнул. Он коснулся моей щеки. — Особенно если это правда,
наверное.
— Потому что это просто работа, — прошептал я, не в силах
оторваться от его напряженного взгляда. — Просто... сделка. Речь не о
чувствах. — Голос у меня сел настолько, что я говорил одними губами,
не произнося ни звука. — Не может быть никаких чувств.
— Но сейчас, здесь, со мной... ты не шлюха. — Он прислонился
лбом к моей груди, и слова увязли во мне. — Но ты всё равно не
скажешь этого. — Я неуверенно прикоснулся к кончикам его волос. —
Или ты думаешь, я меньше тебя хочу услышать это?
Я провел пальцами по его шее, обрисовывая мышцы, и мягким