Один из первых подбитых самолетов зеленокожих разлетелся на куски в небе прямо к северу от позиции Поликсиса. Он замер, заметив обломки машины, объятой пламенем и черным дымом, что неслась по направлению к нему. Его улучшенные чувства замедлили течение данного мгновения, и он отчетливо разглядел каждую деталь — остатки еще крутящихся винтов, символ зеленокожих в виде черепа, установленный на носу разрушающегося отсека кабины; различил, как одно крыло, продырявленное зенитным огнем, медленно кувыркаясь, улетело прочь, словно покидающий орбиту планеты мусор. Он видел все это, его разум просчитывал углы и траектории, и за время, в течение которого одно из его сердец не насчитало и пары ударов, он понял, что ему, вероятно, грозит смерть.
А затем подготовка, усиленная вековым опытом, взяла верх.
— Ложись! — крикнул он окружавшим его тымранцам в шкурах. Схватив ближайших к нему двух бойцов за плечи, он столкнул их на покрывавший дно укрепления настил. Казалось, будто все остальные двигались невыносимо медленно, а окружающий мир переполнял рев уничтоженного самолета орков, когда тот в крутом пике несся вниз навстречу хребту.
В этот миг, склонившись рядом с племенными воинами, опустив голову и закрыв глаза. Поликсис понял, что последними в его голове промелькнули мысли о доме. Он никогда не видел его настолько отчетливо. Рядом с ним был еще один юноша; они стояли среди полей золотой кукурузы, простиравшихся во все стороны и легонько раскачивающихся под бледно-голубым небом. Он понял, что этот мальчик — Кастор, молодой и пока что улыбающийся. Он не помнил этого пейзажа до нынешнего мига. К его собственному удивлению, он сам тоже позволил себе слегка улыбнуться.
Самолет врезался в землю, мир закрутился волчком, и Поликсис позволил уху Лимана даровать ему блаженную тишину, заглушившую ужасающую мощь удара и последовавший за ним взрыв.
Его разум перезагрузился, словно недавно установленный когитатор запускал базовые системы. Он осознавал, что его отбросило боком на заднюю стенку окопов, и та частично осыпалась на него. Он чувствовал, как после падения на него приземлилось истерзанное и окровавленное тело. Он ощутил боль в левом предплечье и правом бедре, и на дисплее загорелись предупреждения о проникающих, хотя и безопасных для жизни ранениях.
Обычного человека давно бы серьезно контузило, однако разум примариса был невосприимчив к шоку или травме. Даже лежа на земле, Поликсис осознавал, что обломки рухнули прямо вокруг места, где он прятался. Укрепления захлестнул шквал огня и осколков, разрывавший в клочья легкобронированных тымранцев и уничтожая оборонительные сооружения. Апотекарий встал на ноги спустя мгновение после изначального удара, отбросив в сторону завалы из обломков и стряхнув с себя кровавые ошметки гвардейцев, что были рядом с ним в момент падения самолета. Он на миг остановился, чтобы вынуть из левого наруча впившийся в него кусок покореженного металла, и брызнувшая было на белый керамит кровь тут же свернулась, а он почувствовал, как организм приглушил резкую боль.
Он развернулся, чтобы оценить положение. Часть укреплений, в которой он находился, была объята пламенем и черным дымом. Остатки того, что напоминало секцию фюзеляжа орочьего самолета, впились в землю всего в десяти метрах от него, и развороченный корпус лизали языки пламени. В непосредственной близости не осталось никого живого — по крайней мере, из числа людей.
Разрушенные укрепления наводнили орки. Ватаги, осаждавшие позиции тымранцев, воспользовались преимуществом после падения самолета, как они это проделывали по всей длине линии, пользуясь ослаблением имперского обстрела для того, чтобы преодолеть последние метры.
Поликсис остался один. Он не сомневался ни секунды. Гладий тут же оказался в его руке, пронзив глотку орка, когда тот вслепую выбежал из облака дыма и пепла, и зеленокожий так и остался висеть на нем, подергиваясь, когда горячая черная кровь забрызгала предплечье Ультрамарина. Тот вырвал клинок и послал два болтерных снаряда в туловище другого орка, карабкающегося на укрепления. Недостаточная видимость создала у Поликсиса впечатление, будто он в одиночку обороняет всю линию хребта, и от этой мысли его разум залило новым потоком решимости. Он будет защищать это место столько, сколько потребуется.
— Идите сюда и умрите, ксеноублюдки!
Еще два ревущих орка с занесенными тесаками бросились к нему из дымной завесы. Он разворотил брюхо первому, выстрелив в упор из болт-пистолета, а затем гладием отвел в сторону удар другого. Невзирая на ужасное ранение и не обращая внимания на толстые петли кишечника, вываливающиеся из открытой брюшной полости, первый снова атаковал апотекария, пытаясь отсечь ему правую руку. Космодесантник принял удар на наплечник и оттеснил зеленокожего за счет большего роста и массы, а сильный удар гладием удержал на расстоянии второго орка, стремительно оправившегося после первого удара.