Кастор предположил, что старший сержант Нерва проконтролировал процесс удаления их прогеноидов, что было крайне сложно, учитывая отсутствие Поликсиса.
От этой мысли внутри растеклась холодная ярость. Капеллан стиснул кулаки, и ему потребовалось время, чтобы взять в себя в руки. Иначе он закричал бы от гнева или выместил его на сложенных перед ним горах орочьих трупов.
Наконец Кастор пошевелился, направив свои мысли на важность исполнения собственного долга, прошептав благодарность за гладий брата и прикрепив его на магнитный замок, прежде чем отправиться дальше вдоль линии. По очереди посещая отряды, он останавливался и вместе с боевыми братьями возносил краткие благодарственные молитвы, и его голос звучал тихо и ровно, когда он выказывал почтение примарху и Императору. Он помазывал освященной мазью из санктус-фиала доспехи и брови желающих, а также читал дополнительные молитвы укрепления и наставления среди тяжелораненных. В конце он предстал перед телами братьев Спурия, Динатора и Лукария, лежавших в ряд за командным постом генерала Чевика и охраняемых братом Марием. Слова погребальных обрядов унесло усиливающимся ветром, а от каждой фразы веяло холодом, пронизывающим до мозга костей, как из стылых пустошей.
Закончив службу, Кастор остался ждать рядом с телами. Обычно он возвращался к передовым позициям и поднимал веру Астра Милитарум — в такие времена даже Адептус Астартес с их железной волей нуждались в наставлениях посреди разразившейся бойни, а ведь кроме них по всей линии обороны оставались тысячи воинов, у которых не было сил, дарованных генетическими улучшениями. Проповеди капеллана вдохновили бы сотни солдат. Но он не сдвинулся с места, пока Тиран не вернулся с укреплений и не закончил совещание с Чевиком и Клосом. Лейтенант-примарис приветствовал Кастора, прижав кулаки к нагруднику. Капеллан ответил ему тем же жестом, но ничего не сказал. Первым заговорил Тиран:
— Скоро прибудут подкрепления из Кротена. Их дозорные находятся менее чем в двух часах пути от наших тыловых позиций. — Он продолжил, несмотря на молчание Кастора. — Когда прибудет основная колонна, с наступлением темноты Клос перебросит в резерв Пятый и Восьмой корпуса. Сканирование с воздуха показывает, что зеленокожие готовятся к очередному наступлению в руинах города, и мы ожидаем, что до конца дня звенья бомбардировщиков вернутся с низкой орбиты.
— Он был жив, — произнес Кастор, и теперь настал черед Тирана умолкнуть, когда капеллан продолжил, словно до этого лейтенант ничего не рассказывал. — Каким-то образом они вывели его из строя. Лишили доспех подвижности. Но он был жив — я в этом уверен.
— Полагаю, что ты прав, брат-капеллан, — медленно произнес Тиран. — Но теперь он у них в плену, где-то в глубине разрушенного города и даже если он жив…
— Он жив, — сказал Кастор, и за мягко произнесенными словами зазвучала ярость пламени. — Я бы знал, если бы он погиб.
— Его потеря стала чудовищным ударом, — произнес Тиран. — Фульмината и без того настрадалась на этой планете.
— Я вызволю его. В одиночку. И верну в орден, живым или мертвым.
Кастор догадывался, что Тиран ответит ему. Естественно, он прикажет капеллану немедленно выбросить из головы этот самоубийственный план, потребует придерживаться установленного Кодексом порядка субординации и сконцентрироваться на исполнении своего долга в отношении остальной части Фульминаты. Однако лейтенант был любимцем Деметра, а еще он хорошо понимал Кастора. Вместо того чтобы прервать капеллана, он хранил молчание, позволив Кастору продолжить.
— Фульмината — и сам орден — нуждается в нем. Он наш апотекарий, и в своих руках он хранит наше наследие.
— К тому же он твой кровный брат, — сказал Тиран тоном, который в другом месте и в другое время показался бы умиротворяющим.
— Не стану этого отрицать, — признал Кастор. — Не стану лгать, что руководствуюсь исключительно долгом. Мое сердце обливается кровью за него, потому что сейчас мой брат испытывает невыносимые мучения. Именно поэтому я пойду один. Я не хочу рисковать братьями на этом задании. И поэтому я прошу вашего разрешения отпустить меня.
— Это лишь твои предположения, брат-капеллан, — сказал Тиран. — Мне понятно твое стремление спасти своего родного брата, и я также осознаю, что его спасение пойдет на пользу Фульминате, даже невзирая на вашу кровную связь. Однако я не хочу слышать твои намеки на то, что потеря капеллана никак в дальнейшем не отразится на нас. За последние несколько дней мы пережили смерти капитана Деметра, ротного Древнего и технодесантника Тиберона. Мы лишились нашего знамени, «Экстремиса», а теперь еще и апотекария, — и это не считая того, что почти треть личного состава либо погибли, либо тяжело ранены. Если мы лишимся еще и капеллана, это станет для нас почти что смертельным ударом.