С писанием было все понятно, а вот с моралью — нет: нуждались ли в нем сейчас братья, и не доведет ли их новая атака зеленокожих переломного момента? Сомнительно Правда состояла в том, что он успокоился в тот момент, когда спустился с обломков корпуса орочьего истребителя. Он собирался найти брата или же погибнуть, пытаясь это сделать. Если и будут какие-то последствия, то по возвращении он встретит их, не пытаясь уклониться.
— Тебя терзают сомнения, брат-капеллан, — сказал Север на фоне гула двигателей «Дромидаса». Кастор понял, что тот снова смотрит на него.
— Именно поэтому ты так редко снимаешь свою маску, сержант? — ответил он. — Чтобы никто не увидел твоих истинных чувств?
— Мы носим эти маски не для нашего блага, а для наших жертв, — совершенно серьезно сказал Север. — Мы — их воплощенная смерть. Неважно, будут ли они сражаться или сбегут, мы придем за ними. Они должны это понимать.
— Две стороны одной монеты, — произнес Кастор, глядя на свой череполикий шлем, притороченный к бедру. — Я — напоминание о смертности человека, откровение, что все мы предстанем пред судом Императора и будем наказаны, если заслуживаем. Ты же преподаешь урок врагам человечества.
— Так и есть, — не спуская глаз с капеллана, ответил Север. Ранее они обсуждали отдельные воззрения головорезов и их место в структуре ордена. Даже радикальные консерваторы признавали, что Кодекс Астартес одобряет их способ ведения войны: скрытное проникновение и жестокая тактика сокрушительных ударов и так содержались в основе многих боевых доктрин космодесантников. Именно необычное поведение головорезов порождало сомнения за пределами братства. Маски-черепа, меланхоличность, замкнутость отрядов и слухи о кровавых ритуалах и похожей на вступление в культ инициации. Кастор понимал, что эти истории не более чем глупые домыслы, и был готов пресекать их, когда бы и где бы они ни звучали, в ячейках для спаррингов или казармах.
Если отбросить в сторону внешнюю оболочку, головорезы вовсе не были никаким культом смерти. Возможно, уважение Кастора к их скрытному подходу частично обеспечило ему принятие Севера. Или же головорез понимал лучше остальных в Фульминате, какие ужасные страсти возникали при смерти или пленении брата. Возможно, именно поэтому он не расспрашивал Кастора, когда тот появился из пепла со взглядом, таким же холодным, как и в его собственных прозрачных глазах.
ПОЛИКСИС
Поликсис пребывал в полудреме, а мысли были медленными и отстраненными. Каталептический узел, шестой из желез, органов и узлов космического десантника, позволяли его владельцу входить в медитативное состояние, когда нельзя было впадать в привычный сон. Отделы мозга отдыхали по очереди, позволяя Поликсису сохранять определенный уровень сознания и готовности.
Без него он бы вообще не смог спать. Стремление продолжать попытки выбраться лишь усилилось, когда Ургорк оставил его и на базилику опустилась тьма. Прошли многие дни с момента, когда он в последний раз спал; и пока примарис был более чем способен пребывать в боеготовном состоянии в течение долгих периодов времени, Поликсис понимал лучше остальных важность отдыха. Боль от пыток, а также психическое и физическое напряжение от необычной формы заточения изнурили его — он мог стойко переносить невзгоды, но не был к ним совершенно невосприимчив.
Сдержанная и беспристрастная часть его разума советовала ему дать себе передышку, даже когда все прочие мысли продолжали бурлить от гнева, который, он не сомневался, оценил бы его младший брат. Сам факт того, что чужаки решили использовать его для своих целей, уже был против Имперского кредо. Возможно, просто на него наконец начала влиять натура брата.
— Ты научил меня большему, чем ты можешь себе представить, братец, — проворчал он.
В конце концов он сумел успокоить свои мысли и восстановить прежнее самообладание до степени, позволившей ему достичь определенного умиротворения. В базилике по большей части наступила тишина — даже зеленокожим требовалось время для отдыха от почти постоянных драк. Десятки орков распластались на голом каменном полу, многие опьянели от жутко смердящего грибного пойла, которое они, по-видимому, поглощали в огромных количествах. Даже сквиги заснули, легонько ворочаясь на спинах, свесив бородавчатые языки из раскрытых пастей и подергивая короткими лапами.
Поликсис не знал, куда ушел Ургорк, но его трон из алтаря ныне пустовал. В последний раз апотекарий видел, как зеленокожий калека хромающей походкой спустился в крипты базилики в сопровождении клики из лизоблюдов и прислужников. Предположительно, орки уже обнаружили оставленные в подземельях боеприпасы, брошенные гвардейцами во время торопливого отступления. Поликсис не сомневался, что снаряды уже выпустили по орудиям, для которых они создавались, по всей длине Хребта-один. Он слышал канонаду вдалеке в тяжелом ночном воздухе.