В свое отсутствие Ургорк поставил орков, которые изначально захватили Поликсиса, охранять его в течение ночи — как от попытки побега, так и от других орков. Апотекарий уже сталкивался с их родом, пусть даже всего пару раз. Они копировали внешний вид шпионских подразделений Астра Милитарум и Отпрысков Темпестус, осуществляя простой и грубый саботаж, устраняя конкретные цели и проникая на позиции с тыла. Хотя их рваные плащи и грубые очки ночного видения могли показаться нелепыми, Поликсис сам видел их работу — облаву на Дельте Карсина на Мире III и великую охоту в джунглях Солека. Они могли быть смертельно опасными. Они напоминали, что безостановочный труд имперской пропаганды, описывающей зеленокожих как примитивных тупых дикарей, — полное лицемерие. Орки не смогли бы населить обширные участки Галактики своими дикарскими спорами, не будь они хитроумными и хорошо приспосабливающимися. И слишком много хороших солдат Империума — офицеров и простых служивых — убедились в этом на своей шкуре.
И тут до Поликсиса дошло, что он тоже совершил подобную ошибку. Он позволил себе оказаться в гуще штурма бреши во время битвы на хребте и попасть в плен. Но куда более тревожным откровением стало то, что орк-камандас, как оказалось, охотился именно за ним. Ургорк так толком и не объяснил, что ему нужно от примариса, вероятно, намереваясь позволить этому вопросу мучить космодесантника во время долгих ночных часов. Пока Поликсис не мог сделать никаких выводов, он опасался, что его могут сломать как физически, так и морально, и каждый миг в плену лишь увеличивал риск. Но что, если чужаки использовали его для заманивания Фульминаты или же пытались торговаться с людьми вроде фельдмаршала Клоса? Сколько еще людей погибнут, пока его используют как наживку?
Еще больше апотекария беспокоило, как отреагирует Кастор. Он не сомневался, что брат считает его живым. Удалось ли Тирану убедить его не рваться в рискованную спасательную операцию? Сумеет ли он сдержать свою ярость достаточно долго, чтобы осознать всю бессмысленность подобного риска в то время, как Фульминате как никогда ранее требуются руководство и наставление капеллана?
Судя по далекому гулу артиллерии, похоже было, что началось новое наступление, — неужели его братья по оружию даже сейчас сражались против наступающей орочьей орды, выдерживая удары без апотекария, который мог помочь им?
— Наставьте моего родного брата, — прошептал Поликсис, вновь обращаясь к Императору и примарху. — Ради ордена, не дайте ему совершить глупость.
Мысль о том, что Кастор будет вовлечен в попытку спасти его, сделала страдания Поликсиса невыносимыми. Он должен попытаться сбежать, однако это будет невозможно, если он так и останется неподвижным. Время шло, и он то засыпал, то просыпался, позволяя сознанию то ускользать, то возвращаться обратно в серый окружающий мир.
Сложно было сказать, сколько времени он провел в таком состоянии. С отключенными авточувствами и без шлема у него не было доступа к хронометру, а тьма внутри базилики была почти кромешной, и лишь редкие угли, мерцающие среди гор мусора и сломанных скамей, над которыми орки жарили себе еду, давали свет. В какой-то момент его медленные мысли нарушило движение, спровоцировавшее нейроимпульс, вернувший его в сознательное состояние.
Его охранники заснули, однако в оскверненной базилике не спал один зеленокожий.
Орк-врачеватель вернулся. Существо до сих пор носило грязный врачебный халат, а пластековый материал его черных перчаток слегка потрескивал, когда тот взбирался на помост алтаря. Поликсис не сразу понял, что он делает. Он с растущим удивлением наблюдал, как тот передвигается от одного спящего зеленокожего к другому, сжимая в затянутой в перчатку лапе один из неказистых шприцов. С бережностью, редкой для подобных созданий, он сделал уколы шестерым оркам, развалившимся вокруг трона Ургорка и стойки с Поликсисом, а его уродливую морду исказила сосредоточенная гримаса. Только введя последнюю дозу, он аккуратно спрятал шприц обратно в мешочек и подошел к примарису.
Поликсис посмотрел на сгорбленное создание, но ничего не сказал. То без слов протянуло свои лапы в перчатках и погладило сначала нагрудник, а затем растянутую по стойке левую руку — пластек слегка крякнул, скользя по белому керамиту. Пальцы существа остановились на громоздком нартециуме, до сих пор закрепленном на левой латной перчатке апотекария. Орк встал на цыпочки, бегая взглядом во время осмотра устройства в темноте, ногтями проверяя зловещие зубцы цепной пилы, кончик сверла и безжизненный экран панели диагностора. Последним он коснулся криопробирок в тыльной части устройства. Он остановился, и его зубастую пасть исказило некое подобие ухмылки.