— Те парни ще долго будут дрыхнуть… — прошипел он, держа одну лапу на нартециуме, а другой указывая на охранников, неподвижно лежавших по всему алтарю. — Думал навестить тебя и абминяцца мнениями, как калеги.
Поликсис промолчал, и тогда ухмылка существа сменилась злобной гримасои. Он достал из нашитых на халат карманов толстую ржавую пилу и, опершись ногой на левый надколенник Поликсиса, схватился за правый наплечник и, подтянувшись, встал с ним на одном уровне. Апотекария захлестнуло его вонючее дыхание, а безумные зенки неожиданно оказались совсем близко.
— Са мной в малчанку ни паиграишь, юдишка! — прорычал он.
Орк приставил ржавую пилу к обнаженной коже шеи Поликсиса, чуть повыше сломанного герметического крепления на горжете. Космодесантник не шелохнулся. Он ответил на гадкий косой взгляд зеленокожего, когда тот начал давить зазубренным полотном на трахею, издав при этом напряженный выдох. Он явно еще не сталкивался с дюраметаллическими кабелями в обмотке, которые даровали примарису определенный уровень подкожной защиты. Выражение его морды сначала выдало смущение, затем злость, когда зловещее лезвие присвоенного хирургического инструмента смогло лишь вызвать тоненькую струйку крови из обнаженной шеи апотекария. Зеленокожий явно намеревался обеими лапами надавить на пилу, когда его осенило, что он может свалиться с доспеха. Вместо этого он со злобным видом спрятал пилу и снова заговорил.
— Зачем юдишкам лечилы? Вы жи дохляков спасаити, дажы новые части тел им не шьете. А другие байцы, каторых вы вытащили, даже ни могут драцца. Зачем их спасать, если они могут драцца?
— Спасение жизни слуги Императора само по себе является целью, сможет тот или нет сражаться в дальнейшем, — ответил Поликсис, чувствуя отвращение оттого, что он заставил себя говорить в присутствии такой твари. — Мы, в отличие от вас, не опьянены войной. Вы — отвратительная порода зверей, и это отражает ваши способы лечения.
— Так ты гаваришь, что чо-та можыт быть лучше драчки? — ухмыльнулся док, обнажив свои мелкие острые клыки в некоем подобии удивления. — Я никада ни слыхал, шоб клювастые ни дрались. Вы чо, сквигав пасети, када ни месити рожы?
Поликсис пропустил мимо ушей грубые насмешки существа. И снова улыбка на лице зеленокожего растаяла, а его непредсказуемое настроение резко изменилось.
— Ба’шой босс радуится, шо Мрачназуб и его ванючки паймали тибя. Он уже долго искал такого, как ты. А ва всем виноват этат дуралей Проныра. Эта он загадил ба’шому боссу все мазги. Гаварил, шо белые клювастые выличат его. Но ему эта ни нада. Я его сделал таким, и он харош сам па сибе!
Голос орка постепенно превращался в обличительную речь. Один из спящих охранников, лежащих рядом со стойкой, заворочался и заворчал. Врачеватель застыл на месте, держась за Поликсиса. После нескольких мгновении молчания он снова зловеще ухмыльнулся и заговорил шипящим шепотом.
— Паэтаму я слижу, шобы старый Проныа как нада принимал сван ликарства. Еще пару ниделек — и он сваи кишки выблюет. Тада и пасмотрим, как иво прарочивства зайдут боссу.
Орк противненько захихикал и еще крепче вцепился в жертву. Когти в перчатках на правой лапе заскребли по наплечнику Поликсиса.
— Твой ваивода — жертва опытов, — сказал апотекарий. — Разве тебя не злит, что твое безумное творение помыкает тобой?
Орк снова приставил пилу к горлу Поликсиса, да так резко, что чуть не свалился с доспеха.
— Не смей так гаварить пра ба’шога босса! — прошипел он. — Он крутее всех существующих ваивод.
— И одной ногой в могиле, — добавил Поликсис. — Твои безумные операции могли даровать ему жизнь, но сколько еще он протянет? Сколько пройдет времени, прежде чем твои уколы разъедят ему внутренности?
— Ты ничаво не знаишь, — огрызнулся орк. — Ба’шой босс памешался на мысли, шо ты его паставишь на наги, но ему эта ни нада. Усек? Ты ничего ему ни скажышь. Я его лечу, а не ты.