— Ты — чудовище, и ты не имеешь никакого права жить, — сказал Поликсис. — Вся медицинская наука Галактики не смогла бы продлить твое существование ни на секунду. И даже если бы могла, я не сказал бы тебе об этом.
Ургорк метнулся вперед — внезапно и яростно, со скоростью, которой сложно было ожидать от его деформированного тела. Он схватил Поликсиса за волосы и ударил его затылком о стойку, на которой примарис был подвешен.
— Все строишь из себя крутова, клювастый, — Ургорк оскалился ему в лицо. — Пора эт поправить. Щас посмотрим, какой ты на самом деле крутой.
Орк отступил назад и щелкнул пальцами, давая знак группке своих прихлебателей, сгрудившихся вокруг трона. Они поспешили исполнить приказ, ухватившись за изорванные шкуры, наброшенные на что-то, сваленное в кучу у подножия трона. Как только они оттащили покров в сторону, Поликсис ощутил, как его тело задрожало от свежего прилива адреналина и стимуляторов. Руки сжались в кулаки, а лицо заполыхало от ярости.
Перед ним лежали останки отделения Тирона, Древнего Скира и капитана Деметра. Их трупы были свалены вокруг трона Ургорка, будто какой-то мусор, их гордые доспехи были расколоты и окровавлены, закоченевшие в смертных судорогах. Деметр занимал почетное место перед самым троном — согнувшийся пополам, склонивший шлем, словно бы Император поприветствовал его в последний миг. Правой руки у него не было, и его древний силовой меч, Мститель, валялся среди обломков и засохшей крови у его ног.
Вид оскверненных трупов братьев разъярил Поликсиса так, что он потерял дар речи. Он забился в своих оковах, но собственная броня по-прежнему сопротивлялась ему, подчиненная неизвестной ксеносской технологии, убившей ее машинный дух.
— Я смекаю, ты этих ушлепков знал, — сказал Ургорк, насмешливо понизив голос. — Они нам задали харошую, годную драчку. Ну, некоторые. В конце они все орали. Вот этот так ваще.
Вождь пнул тело Деметра, заставив его повалиться набок. Поликсис удвоил усилия, рыча. Ургорк только рассмеялся.
— Эт штука тож ваша, э? — поинтересовался он, склонившись над останками Скира и потянув за что-то, скрытое под броней. С громким треском Ургорк вытащил длинную полосу бело-синего шелка; часть ткани так и осталась под телом, зацепившись за доспех.
— Вы, юдишки, страсть как любите ваши тряпки, — заметил орк, поднимая сжатую в кулаке ткань, чтобы Поликсис мог разглядеть ее получше. Примарис понял, что смотрит на белый символ ордена, едва различимый под запекшейся кровью и грязью. Перед ним были обрывки боевого знамени Фульминаты, скомканные в лапах грязного орка.
— Я убью тебя… — выдавил Поликсис. — Я снесу твою голову с плеч и обращу твое тело в пепел!
— Ха, молодец. Мы еще п-притащили ваш ба’шой танк, — сказал Ургорк с небрежным презрением, указывая на другую груду шкур, наброшенную на тяжелый и крупный предмет, который вкатили в базилику через пробитую в стене дыру. — Думаю дать моему старшому механу в нем поковыряцца. Сделать его больше, быстрее, сильнее. Как обычна. И ты эт все увидишь, клювастый. Если тока не поможешь мне.
— Пусть горящий клинок Императора поразит тебя и все твои мерзостные споры.
— Так и знал, что ты скажешь чо-та такое, — хмыкнул Ургорк, протягивая лапу за одним из Шприцов орочьего лечилы. — Но ты не волнуйся, клювастик. Мы тока начинаем. Еще п-полно времени, чтоб ты передумал.
КАСТОР
Кому угодно другому понадобилось бы несколько суток, чтобы добраться от зоны высадки до границы в тридцати километрах от южного края Шевата. Примарисы проделали этот путь до наступления ночи. Они двигались быстрым шагом, следуя по сравнительно легкому маршруту вдоль реки, стремящейся к Горгоне среди ущелий и обрывов в глубине Надгробий. Они не слишком устали — даже без сервомоторов брони, увеличивающих скорость и устойчивость на неровной земле, их выносливость не знала себе равных. После такой кровавой битвы даже их братья из Адептус Астартес начали бы выказывать легкие признаки утомления к позднему вечеру, и перерыв несомненно пошел бы им на пользу, позволив сохранить эффективность и внимание к окружению.
Примарисам не требовались передышки. Головорезы были привычны к таким темпам и расстояниям при выслеживании добычи, а что до Кастора, он знал, что подобные усилия вполне укладываются в границы его возможностей. Он был куда массивнее, чем головорезы в их легкой броне. Доспех капеллана и его системы не были оптимизированы для долгих переходов, как у Севера с братьями, но Кастор приспособил к нагрузкам свой разум, зная, что в итоге за ним последует и его многократно переделанное тело. Частью своих мыслей он погрузился в повторение Третьего Наставления магистра святости, продолжая автоматически сканировать местность, по которой они шли, постоянно отмечая оптимальные маршруты, потенциальные места засад и точки с которых их могли бы засечь. Все это время он двигался уверенным быстрым шагом, под легкое гудение брони; системы вели себя стабильно — похоже, его доспех наконец, пусть и нехотя, смирился с новым источником энергии.