ной чакры, отвечающей за чувства. Нет, он не нервничает, он страдает. Настолько страдает, что… В этот момент мужчина резко остановился и вдруг перегнулся через перила так, словно его длинное тощее тело сломалось пополам. Черт! Да это же суицидник! Нет, дорогой, как жить, конечно, твое дело, не мне тебя учить, но отправить по глупости свою душу в бездну я тебе не позволю. Напрочь забыв о магии, я метнулся в сторону потенциального самоубийцы и сбил его с ног, навалившись на него всем своим немалым весом. Он вскрикнул и затих. Похоже, потерял сознание. Появилось опасение, уж не убил ли я его, желая спасти от смерти. Но вскоре оно было развеяно, так как мужчина подо мной шевельнулся и засопел. Жив курилка. Я приподнялся, ощущая боль в плече. Аккуратно пошевелил рукой. Вроде кость цела. Просто ушибся, когда на него падал. Без пяти минут труп лежал неподвижно. Я присел рядом, нашел пульсирующую точку на шее парня и отвесил ему несколько легких пощечин. Он поморщился и застонал. – Жив? – угрожающе спросил я на английском и для надежности еще пару раз хлестнул его по щекам. Если честно, желание посильнее вмазать этому придурку, который решил в моем присутствии сигануть в канал, было довольно сильным и я не мог отказать себе в удовольствии. Он приоткрыл глаза, а затем демонстративно закрыл их, показательно отвернулся и лег на бок, подтянув тощие колени к груди. – Эй, чувак, ты бы мне хоть спасибо сказал. Я из-за тебя плечо ушиб, – возмутился я. – А я тебя не просил… – ответил парень также на английском с непонятным мне произношением. На греческий акцент не похож. Хотя сам парень вполне мог бы быть современным греком, в венах которого текла кровь османских завоевателей. Нынешние греки – черноглазые и темноволосые. Они больше похожи на турков, чем на белокурых голубоглазых аполлонов, населявших Древнюю Элладу. Мой суицидник не был красив, но в нем чувствовалась порода. У него было худощавое лицо с массивным носом с легкой горбинкой и высокими скулами. Мне подумалось, что его профиль неплохо выглядел бы, отчеканенный на монете. – Ты вообще понимаешь, ЧТО собирался сделать?! – я угрожающе посмотрел на самоубийцу. Но он продолжал лежать в позе эмбриона и даже не посмотрел в мою сторону. Я уже привык, что люди просто не понимают сути многих вещей, а часто и не задумываются о вопросах мироустройства. Живут, не приходя в сознание, и также умирают, теряя возможность вырваться из колеса Сансары. Но это их дело, я не гуру и не намерен кого-либо наставлять на путь истинный. Да и каков он, этот истинный путь? Мне бы и самому хотелось найти ответ на этот вопрос. Но самоубийство… это уж... должен понимать. Вроде не совсем дурак. Он присел, оперся на перила моста и неуклюже подтянул под себя длинные худые ноги. – Я хотел прекратить… страдания, – подбирая слова, тихо ответил он. – Смерть не прекращает страдания, если, конечно, не рассматривать жизнь как мучение. Правда, многие живут, будто срок мотают, вместо того чтобы… – осекся я на полуслове. И правда, к чему эта лекция, все равно ничего не поймет. И все же, помолчав, продолжил, четко выговаривая каждое слово: – Ты ничего не знаешь о страданиях. Если бы ты это сделал, они бы только начались. И все, что было с тобой до сих пор, показалось бы тебе легкими шлепками судьбы. Я сурово посмотрел на парня. Моя небритая физиономия и угрюмый взгляд возымели действие. Он попытался отодвинуться от меня подальше. – Меня не страшит смерть, – неуверенно пробормотал он. Я вздохнул. Никогда не понимал людей. Сколько ни пытался, не понимал. Они настолько примитивны и при этом настолько многогранны, что все мои знания, полученные за годы странствий, только отдаляли меня от них. 5 Смерть. Нет на земле человека, который не задумывался бы, «а что потом»... И я не исключение. Я размышлял об этом, еще лежа в детской кроватке. Люди боятся смерти. Даже те, кто верят в загробную жизнь или новые воплощения, когда сталкиваются с ней глаза в глаза, им становится страшно. А ведь именно знание, что все мы смертны, придает вкус жизни, делает ее яркой и осмысленной. Страх смерти заставляет людей жить во что бы то ни стало, несмотря на все испытания, которые на самом деле являются просто их путeм развития. И не зря во всех религиях есть суровый запрет на суицид. Это ключ к эволюции сознания. Ведь если бы мы имели стопроцентную уверенность, что родимся вновь, при первых сложностях, болезнях, несчастной любви, недовольстве своей внешностью вскрывали бы себе вены, ну или веселее, каждый в меру своей фантазии, к примеру, на байке разогнаться до трехсот и... Чек-поинт. В новое, более счастливое воплощение. Но даже те, кто веруют, не могут себе этого позволить. Вот и получается, что самое стимулирующее человека к жизни – это смерть. Людей пугает небытие. Хотя почему тогда вы не боитесь того времени, когда еще не родились, всегда хочется спросить мне у них. А суицид… это, пожалуй, самый быстрый способ потерять все, что наработал за сотни и тысячи воплощений. Отбросить себя к началу своего развития, где придется отчаянно бороться за выживание, стать практически животным и идти по колено в крови. Высшие силы – мудры. Они стирают нам память о прошлых воплощениях, прежде чем дать новую жизнь. Ведь многие воспоминания куда страшнее голливудских ужастиков или ночных кошмаров. Даже их обрывки могут внушать тревогу или надолго лишить покоя и сна. Поэтому даже не пытайтесь вспоминать, кем вы были в прошлой жизни. Благодаря вашим действиям в минувшем вы оказались тем, кем являетесь сейчас. Так для чего вам билет на поезд, который уже привез вас на эту станцию. Хотя, честно говоря, и за мной был такой грех. К выводам о том, что не стоит копаться в прошлом, я пришел лишь после погружения в многочисленные регрессии. На чужих ошибках мало кто учится, предпочитая свои. Поэтому я не видел смысла делиться с суицидником своим опытом. Не поймет. Я громко вздохнул, посмотрел на парня и протянул ему руку с намерением помочь встать на ноги. Но он понял этот жест по-своему: скривился и прикрыл глаза, приготовившись к удару в лицо. Видимо, отсыпая ему пощечины, я сгоряча несколько перестарался. – Совершенно согласен с тобой. Нет смысла бояться смерти, – тихим ровным голосом проговорил я. – Вставай… Если за ней что-то есть, то приключения продолжаются, show must go on. А если нет... то эта жизнь настолько бессмысленна, что и сожалеть не о чем. Разве что о тех людях, которым будет нас не хватать. Но самоубийство… поверь... – Обо мне никто не заплачет, – по-детски хлюпая носом и нелепо отряхивая одежду, проговорил мой новый знакомый. Затем присел на корточки и вновь оперся спиной о стальные перила моста. – Родители давно умерли, настоящих друзей не нажил, а… – Ну а девушка? Ты вон какой красавчик, – постарался я приободрить парня. Он сжался в комок, словно я и правда хлестнул его по щеке. Уткнулся лицом в колени и его худые плечи затряслись в беззвучных рыданиях. – Так ты что, из-за бабы, что ли?! – озарило меня. – Нет, ну совсем дурак! Он поднял голову, и на его лице была такая ярость, что я невольно отпрянул назад, хотя и понимал, что этот дрищ не может причинить мне реальный вред. Парень зло посмотрел мне в глаза. – Она не баба, слышишь, не баба. Она самая прекрасная, чистая и добрая в мире женщина. – От стерва… – тихо проговорил я на русском. – Она совсем не стерва, – ответил он мне устало также на русском с легким кавказским акцентом. – Чистая, добрая. Она, как солнце, озаряет каждого, согревая своими лучами. Очень творческая... – Знаю я таких… творческих. Такое творят. Согревают каждого… Да я и сам иногда не прочь погреться. Только предохраняться надо, чтобы не подцепить чего, – плотоядно ухмыльнулся я, и тут же получил кулаком в лицо. Неожиданно. А удар у этого хлюпика на удивление крепкий, с уважением подумал я. Губа начала вспухать и во рту появился привкус крови. Я вытер кровь тыльной стороной ладони и угрюмо посмотрел на него. Он сжался под моим взглядом, как испуганный зверек, видимо, смирившись со своей участью быть сегодня избитым. – Давай без этого, ладно? Из-за бабы я дрался последний раз еще в школе, – со всем возможным дружелюбием обратился я к нему. – Она не… – Да я понял. Женщина – чистая и светлая, практически святая. Так, а умереть почему решил? – Тебе правда это интересно? – Да. – Тогда слушай, – ответил он и неуклюже попытался подняться на ноги. Я протянул ему руку, помогая встать. – Саша, – представился я. – Рустам. Его рукопожатие мне понравилось, оно было коротким, сухим и крепким. 6 Я присел на землю рядом с ним, также облокотившись спиной на стальную опору моста. Рустам вынул из кармана смятую пачку Gitanes и безмолвно протянул мне. Неловкими пальцами я подцепил сигарету и так же молча прикурил от предложенной им зажигалки. – Ты любил когда-то так, чтобы потерять себя? – тихо начал он. Я неопределенно пожал плечами. – Приворот, что ли? Бабы. Что с них взять? Часто пробуют… Кто порчу, кто приворот. Иммунитет у меня к этому. Покашляю пару дней и все как рукой снимает. Их, дурищ, жалко, к ним же и возвращается с процентами. Ведьмы доморощенные. Если приворожила, могу помочь. – Мы с тобой как будто на разных языках говорим, – грустно усмехнулся он. – Не поймешь ты меня. – Ну, попробуй, вразуми, – ухмыльнулся я. Не таким я был бесчувственным на самом деле, как хотел казаться. Влюблялся, было. И глупостей ради женщин совершил достаточное количество. Но так, чт