домой. За два месяца я исходил Лутраки – маленький приморский городок в 80 километрах от Афин – вдоль и поперек, поэтому неплохо ориентировался на его узких улочках. Прежде всего нужно взять себя в руки. Никакой реальной опасности нет, просто в последнее время меня мучают кошмары и я практически не сплю. Эта женщина выискивала на пляже глазами своего знакомого. А в темном костюме она… ну мало ли. Может, у нее аллергия на солнце. Какое это имеет отношение ко мне? Какое вообще это все имеет значение? Сашка, ты псих, и у тебя фобия. Ты начал бояться красивых женщин. Совсем одичал. Может, и правда замутить с этой Софией? Что ты бегаешь от нее, как девственница от дембеля? Девушка она современная и, надеюсь, обойдемся без трагедий. Мои мысли потекли в другом, более приятном направлении. А эта София довольно миленькая, особенно если учитывать, что у меня давно никого не было. Я представил, как заеду за ней на своем “Харлее”, она сядет позади меня, и я почувствую теплоту и мягкость ее тела. Я прикрыл глаза, представив эти ощущения до мелочей. А потом мы поедем к ней. В таком случае я смогу уйти сразу после.... Нет, лучше ко мне, терпеть не могу просыпаться в чужих квартирах. Но тогда утро придется провести вместе с ней. Ну и пусть, может, удастся хоть немного поспать, в ее присутствии мне будет не так… страшно. Дожился, боюсь ложиться спать один, горько усмехнулся я. Нет, ну правда, что мне может угрожать, кроме моих собственных мыслей? Хватит себя накручивать. Я не сделал в своей жизни ничего, за что меня можно ненавидеть. Впрочем, как и любить. 4 Родился я в Киеве. В очень хорошей и, можно сказать, правильной семье. Когда мне было пять лет, отца – серьезного инженера Михаила Александровича Шелеста – пригласили работать в Испанию, а точнее, в Каталонию. Да, это не одно и то же, но сейчас не об этом речь. Поскольку он был не только серьезным инженером, но и прекрасным семьянином, мы с мамой поехали вместе с ним. Мои родители постарались дать мне достойное образование и пристроили в одну из лучших частных школ в пригороде Барселоны. А чтобы я стал настоящим мужчиной, отец отдал меня на смешанные боевые искусства. Меня обучали, как правильно обращаться со шпагой, навахой, палкой или убить соперника голыми руками. Каталонцы знают в этом толк. Впрочем, убить мне так никого и не довелось. Я честно посещал секцию в течение семи лет и даже кой-чему научился, так как не хотел разочаровывать отца. А еще больше расстраивать мать – удивительно красивую, чуть отстраненную от мира женщину, которая и без того редко улыбалась. Я не был похож на других детей. Мне были непонятны их радости и горести, а также страсть к футболу, компьютерным играм, глупые шутки и беспричинный смех. Я предпочитал их обществу одинокие прогулки по лесу или поднимался высоко в горы. А еще я любил читать книги, разводить костры и смотреть на огонь. Пламя завораживало и было моей настоящей тайной страстью, которая дала о себе знать и во взрослой жизни. В школе я держался со всеми ровно, друзей не завел, но и ни с кем не ссорился. Особой потребности в общении со сверстниками у меня не было, а поскольку парень я был рослый и крепкий, вступать со мной в конфликты побаивались. Закончил школу экстерном в неполные шестнадцать лет. Родители очень гордились мной и прочили большое будущее в профессии юриста. Но вместо того, чтобы на летних каникулах усердно готовиться к поступлению, я увлекся нашей соседкой Лючией. Она была красива какой-то совершенно нереальной неземной красотой. Тонкая, гибкая, с чистой нетронутой косметикой кожей и длинными светло-русыми волосами, которые она завязывала на макушке в небрежный хвост. От нее исходил какой-то волшебный свет. И она была взрослой, непохожей на моих смешливых, неуверенных в себе одноклассниц. Сколько ей было, не знаю. Наверное, лет 20-25. Да я и не пытался выяснить. Лючия была похожа на богиню, а у них нет возраста. Я очень смущался, когда мы сталкивались с ней на лестничной площадке и она говорила мне приветливо “Ола!”. Мне кажется, Лючия видела мое замешательство. Не могла не заметить. Когда она выходила с утра на пробежку или раcстилала на газоне под домом коврик для йоги и начинала практику, я украдкой наблюдал за ней с балкона из-за кадки с пальмой. Мое сердце билось так быстро, что, казалось, вот-вот выскочит из груди, а внизу живота начинало ныть. Дыхание перехватывало, и я думал, что больше никогда не смогу сделать ни одного вдоха. После увиденного премудрости европейского законодательства совершенно не лезли мне в голову. Все мысли были только об одном, и это был явно не кодекс законов ЕС. Однажды ее асаны увлекли меня настолько, что я потерял бдительность и выглянул из-за своего укрытия. Лючия увидела меня. Мои щеки вспыхнули от стыда. Она же теперь подумает, что я… Она все поймет… Будет насмехаться или отругает меня за то, что я подсматривал за ее наклонами и скрутками… Но она была не только прекрасна внешне, но еще и великодушна. Она просто не подала виду. Я твердо решил, что больше не буду обращать внимания на соседку. Ну правда, я же мужчина в конце концов, пора подобрать слюни. Но уже в 8 утра, несмотря на свой вчерашний позор, стоял на балконе за кадкой с пальмой и ждал, когда она выйдет на пробежку. Презирал себя за слабоволие, но ничего не мог с собой поделать. Стоял и смотрел на нее как завороженный и понимал, что мне ничего не светит. Мои шансы были равны нулю. Я был рослым и благодаря многолетним занятиям спортом хорошо сложенным парнем с непослушными темно-каштановыми волосами. Но кто я и кто она? Вдруг Лючия подняла глаза и посмотрела прямо на кадку с пальмой. А потом приветливо улыбнулась и помахала мне рукой. Как нашкодивший щенок, которого вот-вот мокнут носом в его же собственную лужу, но он все же смеет надеяться на прощение хозяина, я робко выглянул из-за кадки. Мои щеки горели, словно полосы на испанском знамени. – Сани, может, со мной на пробежку? – обратилась она ко мне. От этого ее “Сани” у меня все заныло внутри. Не Алекс, не Александр, как меня обычно называли в этой стране, а Сани. Это было так возбуждающе. Я хотел ответить, прокричать сто раз “да”, но только слабо кивнул, во рту было сухо, как в Аравийской пустыне. В то лето Университет Барселоны потерял ценного абитуриента. Я так и не поступил. У меня были дела поважнее. Я много читал, но не уголовный кодекс, а Йогу Васиштха и Бхагавад-Гиту, Экхарта Толле и Майкла Роуча, Андрея Сидерского и Дипака Чопру… В общем, поглощал все, что мог найти по интересующей меня тематике. А еще вместе с Лючией я практиковал йогу и узнал, что такое тантрический секс. Впрочем, меня вполне устраивал и обычный. С ней, в отличие от других людей, которых я совсем не понимал, мне было легко и интересно. А потом она уехала в Индию, а я почему-то остался. Мне было 16, и я не хотел разочаровать отца, а точнее, расстраивать и без того грустную мать. Родители не одобряли мой выбор, считая, что йогиня “промыла мне мозги” и затащила в секту. Ведь именно из-за нее я бросил единоборства, не поступил в университет, сделал свою первую татуировку и увлекся духовными практиками. В общем, по мнению родителей, пустил свою жизнь по наклонной. Их вдох облегчения по поводу отъезда Лючии был преждевременным. Вместо того чтобы взяться за ум и готовиться к поступлению в следующем году, я стал углублять свои знания о хиромантии, магии, гипнозе, астрологии, соционике, НЛП и психологии. Я интересовался всем, что могло помочь мне лучше разобраться в себе и хотя бы немного понять других людей. И надо сказать, я весьма в этом преуспел. Еще больше я узнал уже потом, в своих путешествиях: у индийских гуру, тибетских монахов, сибирских шаманов, румынских колдунов, украинских мольфаров, а также у простых, казалось бы, старцев, которые встречались на моем жизненном пути. 5 Пребывая в воспоминаниях юности, я не заметил, как добрался до своих апартаментов. Если так можно назвать небольшую квартирку-студио, совмещающую в одном помещении спальню и кухню. Квартирка мне нравилась. В ней было все необходимое и ничего лишнего. Именно так, как я люблю. Я бы снимал ее только за прекрасный просторный балкон размером с половину квартиры, на котором было одинаково хорошо медитировать под летним звездным небом или пить сухое вино, закусывая его домашним сыром. Я чувствовал себя здесь, как дома. Все два месяца. До прошлой недели, когда началась вся эта чертовщина. Впрочем, дело здесь не в квартире. Меня мучали кошмары, или даже галлюцинации. Я не мог понять, что это было – сон или явь, но это было невероятно жутко. Нечто подобное, по словам матери, было со мной в раннем детстве. Еще когда мы жили в Киеве. Я вечером отказывался ложиться в постель и кричал по ночам. Она, разумная и рациональная женщина, даже повела меня к местной знахарке. Ведьма что-то шептала, катала по моему телу яйцом и плевала через плечо. Мне было всего три года, но я до сих пор помню едкий запах полыни и кошек. Видимо, бабкины старания не прошли даром и вскоре кошмары как рукой сняло. С тех пор они не возвращались. Ладно, тогда я был малышом и, возможно, даже писал в кровать. Но сейчас из-за этих “ужастиков” – взрослый мужчина, который проехал полмира на мотоцикле, прочел горы ведической и магической литературы, умел ставить энергетическую защиту, неплохо управлялся с оружием – я опять боялся ложиться в постель и снова кричал по ночам. Вот бы обрадовался