Быть Марией Маттео. Марией Де Лука.
Она была более зрелой женщиной. Добрее. Понимающей и не такой черствой. Мне нравилось быть ею. Я хотела понять, как быть ею чаще.
— Итак, скажи мне, Мария, что тебе больше всего нравится в моем Маттео? — Нона помешивала белый соус на плите, поглядывая на меня из уголков своих сильно зажмуренных глаз.
— Нона, не ставь ее в затруднительное положение! — Миа бросилась на мою защиту. — Она не захочет приходить, если ты будешь над ней издеваться.
— Кто сказал, что я издеваюсь? — огрызнулась пожилая женщина. — Если ей нравится Маттео, то это легкий вопрос. — Она устремила на меня свой непостижимый взгляд, ожидая моего ответа. Я догадывалась, что Ноне не сообщили, что наш брак носит стратегический характер.
Что, черт возьми, я могла сказать? Я почти не знала Маттео. Он был безжалостен в бизнесе, любил жестко трахаться и коллекционировал часы. Я не думала, что какой-либо из этих ответов будет достаточным.
— Мне нравится, что он не извиняется за то, какой он есть. Что ты видишь, то и получаешь. Я думаю, мир был бы намного лучше, если бы все были такими.
Нона подняла подбородок и выпятила нижнюю губу с одобрением и гордостью за своего внука. — Это не делает его легким в общении. Иногда мой Тито может быть вспыльчивым. — Не вопрос, но все же вызов.
— К счастью, я тоже. Если его нужно поставить на место, я с лихвой справлюсь с этой задачей. — Я выдержала ее критический взгляд, пока она продолжала помешивать.
— Да, — наконец сказала она. — Думаю, ты мне нравишься. Еда готова, давайте поедим. — Она была самой беспринципной женщиной, которую я когда-либо встречала, и я была уверена, что ее чувства ко мне взаимны.
Я посмотрела на Мию, чьи глаза расширились. Она пожала плечами, и мы оба подавили смех. Женщины обычно раздражали меня, но Миа мне нравилась. Это было странное, но волнующее чувство. Может быть, мы даже могли бы стать... друзьями?
Следующие два часа мы провели в непринужденной беседе, начиная от занятий детей и заканчивая предстоящими президентскими выборами и моими любимыми неловкими историями о мальчиках Де Лука, когда они были детьми. Я уже почти собралась уходить, когда Маттео позвонили по делу, которое ему нужно было выполнить.
— Мне нужно идти. Есть кое-что, требующее моего внимания. Ты хочешь остаться здесь, и я заберу тебя, когда закончу? — Он говорил тихо, только для меня, и я оценила его внимание. Он мог бы объявить группе, что уходит, не оставив мне никакого выбора.
— Вообще-то, если у меня есть выбор, я бы хотела пойти с тобой.
— Я не могу гарантировать, что это будет приятно. Ты уверена, что не против?
Улыбка, расплывшаяся на моем лице, должна была быть просто безумной, но, к счастью для Маттео, он только хрипло рассмеялся. — Хорошо. Возьми свою сумочку. — Он повернулся к бабушке, сидящей в кресле-качалке. — Нона, еда была потрясающей, как всегда, но нам пора уходить.
— Ты идешь к Фрэнку? — вмешался Филип, сузив глаза.
— Да.
— И ты возьмешь ее с собой?
— Да, — хрипло ответил Маттео. — У тебя с этим проблемы?
Глаза Филипа заплясали между нами двумя, прежде чем он поднял руки в знак отступления. — Как знаешь, босс.
Миа вскочила и притянула меня в еще одно ласковое объятие. Это было на два объятия больше, чем я обычно получала за целый месяц в своей прежней жизни. Мы все попрощались, и Маттео повел меня к машине.
— На самом деле мне это очень понравилось, — призналась я, когда мы уже ехали.
— А ты думала, что не понравится?
— Я не знала, чего ожидать. И да, семейное время не всегда было моим любимым, но у тебя отличная семья.
— В этом мире нет ничего важнее семьи — кровной или иной. — Его голос был твердым, показывая, что он считает эти слова абсолютным Евангелием. Он говорил не ради того, чтобы поговорить, и не пускал дым мне в глаза. Маттео готов отдать жизнь за свою семью, и я уважала его, потому что сама была такой же.
Нам потребовалось всего пять минут, чтобы добраться до места назначения. Маттео провел меня внутрь небольшого склада в заброшенном районе, где кирпичи осыпались со зданий под бременем бедности. Свет был тусклым, а в одном углу трое мужчин стояли вокруг привязанного к стулу человека. Его рот был заклеен изолентой, глаза расширены и безумны.
Это должно было быть весело.
Я оставалась на заднем плане, за пределами круга мужчин. Это было не мое дело, и я не собиралась делать его своим только потому, что Маттео разрешил мне прийти.