— Ты молодец, Филип. Но мы должны выяснить, чье это было кольцо. Это должен быть ключ — кажется слишком удобным, чтобы он был у язычников.
— Это точно мои мысли, — согласился мой брат.
— Продолжай копать, но не забывай делать это тихо, — напомнил я ему.
— Ты собираешься рассказать мне, какого черта все это делается? — В его голосе звучал оттенок раздражения. Он хотел, чтобы я показал свои карты, но забывал, что в этом сценарии я был его боссом, а не братом.
— Нет, и тебе лучше знать, чем спрашивать. Если бы я хотел, чтобы ты знал мои причины, я бы тебе уже сказал. — Он был воспитан в этой жизни так же, как и я, и знал, что к чему. Черт возьми, когда я стал заместителем босса и взял его с собой в качестве второго помощника, я четко определил характер наших отношений.
— Я знаю, но спросить стоило.
— Может, если ты будешь меня достаточно раздражать, — ответил я ему.
Он надулся. — Позже, босс. — Я услышал ухмылку в его тоне и не смог сдержать собственной улыбки. Что такого было в младших братьях и сестрах, что делало их такими чертовски достойными прощения?
Я сунул телефон в карман пиджака и направился в спальню, как раз когда каблуки Марии начали стучать по каменному полу. София выбрала для своих подружек невесты серое бархатное платье цвета пурпурного металла. Струящееся платье было длиной до пола, что помогало справиться с октябрьской прохладой, со свободными короткими рукавами и крестообразным передом, подчеркивающим объемную грудь Марии. На ней оно смотрелось потрясающе — даже бархатный блеск, который на другой женщине мог бы показаться нелестным, подчеркивал идеально гладкие изгибы Марии. Возможно, другие с этим не согласятся, но в моих глазах Мария намного превосходила свою сестру.
Я молча пожирал ее глазами, пока розовый цвет не окрасил ее щеки. — Нет слов, как ты прекрасна.
Она скрестила руки в несвойственной ей застенчивой манере. — Давай просто покончим с этим.
Я сократил расстояние между нами, взял пиджак, который она держала в руках, и держал его распахнутым, чтобы помочь ей просунуть руки внутрь. — Через несколько часов все закончится, и я буду рядом с тобой всегда, когда это будет возможно.
Она наконец-то встретила мой взгляд и неуверенно кивнула.
С того момента, как мы приехали, я держался своего слова изо всех сил. Я проводил Марию в комнату, где ее сестры и мать занимались последними приготовлениями. До начала церемонии оставалось еще полчаса, поэтому я наблюдал за прибывающими гостями, обратив особое внимание на Стефано, когда он вошел в церковь.
Церковь, которую выбрала София, была намного больше той, в которой венчались мы с Марией, и в ней было достаточно места для большого числа гостей. Стратегический союз между Лучиано и Галло означал, что все капо из моей семьи были приглашены, и Стефано был одним из них.
Я не видел его лично с тех пор, как Мария высказала свою просьбу, и даже не разговаривал с ним напрямую после нашей свадьбы. Я наблюдал за ним издалека, отмечая, как он взаимодействует с окружающими. Ему было около шестидесяти, он был худощав, с волосами, выкрашенными в черный цвет, чтобы седина не пробивалась. Это не выглядело на нем неестественно — его брови были по-прежнему черными, а на челюсти под кожей лежала тяжелая тень, что говорило о темных волосах на лице.
Как и предполагала Мария, его, похоже, любили. Другие капо Галло и их жены тепло приветствовали его. Сам он был не женат и приехал без пары, но это, похоже, не испортило его настроения. Что касается его приема среди Лучиано, то я не обнаружил в нем той враждебности, которую можно было бы ожидать. Конечно, смерть Марко была бы гораздо более личной для самих Дженовезе. После стольких лет вполне возможно, что остальные члены их семьи забыли о предполагаемом виновнике преступления. Все мы эгоистичные существа. Несмотря на наши клятвы, убийство человека, к которому мы не испытывали никаких чувств, со временем легко забывается.
Стефано пожимал руки, обнимал и приседал, чтобы поговорить с маленькими детьми, которые сопровождали своих родителей. Его улыбка была приветливой, и я не мог обнаружить ничего, что могло бы выделить его как нелюбимого или злого.
Самым интересным мне показалось то, как Энцо приветствовал его. Они пожали друг другу руки и обменялись любезностями, как будто были простыми деловыми партнерами. В это я не мог поверить. Если бы Энцо знал, что Стефано стоит за смертью его сына, он бы никогда не поприветствовал этого человека, даже если бы был вынужден направить приглашение на свадьбу из долга перед нашим союзом. Энцо не дрогнул, и Стефано не намекнул на свою вину.