Если он ходит как утка и крякает как утка, не нужно притворяться, что это что-то иное, кроме как гребаная утка.
Как только мы смогли улизнуть со свадебного приема, не показавшись грубыми, я попросила Маттео отвезти нас домой. В машине мы вели тихую беседу, обсуждая еду, людей, которые слишком много выпили, и абсурдность свадебных тостов. Хотя наша беседа была легкой, она резко контрастировала с тяжестью, насыщавшей воздух вокруг нас от горы невысказанных слов. Мы вдвоем активно игнорировали не просто слона в комнате, а ярко-розового шерстистого мамонта, засунутого на заднее сиденье, пока добирались до квартиры Маттео на Манхэттене.
Когда мы вошли внутрь, я не могла больше терпеть ни минуты. Неуверенность. Сомнения. Они кружили надо мной, как улей рассерженных пчел, и нежный поцелуй их крыльев был далеко не таким болезненным жалом, которого я боялась.
— Это ты убил Анджело? — Я проболталась, даже не успев положить сумочку и пиджак.
Движения Маттео на мгновение замедлились, затем возобновились. Он положил ключи на столик у входа и прошелся передо мной. Его рука взяла одну из прядей моих волос и пропустила ее сквозь татуированные пальцы, пока он обдумывал свой ответ.
— Да. — Его глаза встретились с моими, богатые кипарисовые иглы на фоне арктического голубого неба.
— Я не имею в виду две недели назад в Калифорнии. Я имею в виду ноябрь прошлого года, после того, как Анджело убил Лауру.
Рука Маттео замерла, затем медленно опустилась на бок. Его глаза не отрывались от моих, но челюсть сжималась и разжималась от напряжения. Время замедлилось, усиливая мои чувства, пока я не услышала настойчивое тиканье секундной стрелки на его часах Bulgari.
— Да, — наконец признал он, прежде чем отвернуться и уйти в бар за напитком.
— Ты любил ее.
— Это вопрос?
— Думаю, нет.
— Даже если бы это был вопрос, ответ на него не имеет значения. Она умерла. Ты моя жена. — Его слова не были жестокими, но, тем не менее, боль пронзила мою грудь. Да, он любил ее, а я была просто женщиной, на которой он был женат.
Я быстро справилась со своим раненым сердцем и продолжила. — Почему он убил ее?
— Потому что он стал параноиком и бредил. Я полагаю, ты знаешь, что он сделал со своей собственной женой. Он считал Лору угрозой — шпионом, пытавшимся получить доступ к нашей семье. Когда я узнал, что он сделал, я понял, что его нужно остановить.
— Почему такая секретность? Зачем притворяться, что он все еще жив?
— По двум причинам. У Анджело были надежные сторонники в нашей семье. Самая безжалостная и неумолимая фракция нашей организации боготворила его за то, что он ни перед кем не преклонялся. Они воспринимали его неустойчивые действия как вполне приемлемую стратегию наведения страха на окружающих, а не как безумие. У меня не было желания отдаляться от этих людей, поскольку я стремился занять место босса. А во-вторых, то, что он был приманкой, позволяло мне оставаться в стороне. Люди относятся к тебе по-другому, больше скрывают, когда знают, что ты можешь поставить их на колени. Мы обсудили этот вопрос и решили, что пока лучше продолжать жить, как ни в чем не бывало. В последнее время даже имя Анджело наносит ущерб нашему бизнесу, вынуждая нас действовать.
— Ты и Вентури? Он тоже знает, не так ли? — Я уже знала ответ, но хотела получить подтверждение из его уст.
— Вентури, Филип и я — единственные, кто знает. Мы с Диего были свидетелями степени психического расстройства Анджело — его кровожадной ярости и неспособности вести дела рационально. Никому не принесло пользы служить под началом безумца.
Я позволила информации осмыслиться, кивнув сама себе. — Спасибо, что сказал мне правду. — Я не была уверена в том, что чувствую по поводу его признания. Приятно было узнать, что он не убивал женщину, но я никогда не допускала возможности, что он это сделал. Более того, мне стало грустно от всего этого. Смогла бы я когда-нибудь вызвать у мужчины такие эмоции, что он был бы готов убить ради меня? Вряд ли. Я была слишком поганой, чтобы вызвать такую слепую преданность.
Мы стояли молча в течение нескольких секунд, прежде чем я натянуто и неловко улыбнулась и направилась в спальню.
— Время исповеди еще не закончилось. — Его зловещие слова обхватили мою талию и пригвоздили меня к месту.
Я посмотрела на него, выпрямляя позвоночник и леденя нервы струей жидкого хладагента.
— Скажи мне, почему ты действительно хочешь смерти Стефано. — Маттео погрузился в свою деловую личину, и это было нечто потрясающее. Властная уверенность. Абсолютный авторитет. Безжалостный босс мафии. Мне потребовалась каждая унция наглости, которую я приобрела за эти годы, чтобы не струсить под космическим давлением его взгляда.