Вырвало совсем немного. Я не могла есть уже два дня. Мой желудок был болезненно пуст.
Когда спазмы прекратились, я вытерла рот полотенцем и посмотрела на свое отражение в зеркале. Слезы увлажнили мои щеки, а бледно-голубые глаза были пусты. Я задала себе тот же вопрос, что и каждый раз — почему я? Почему не одна из других маленьких девочек? Неважно, был ли это выпускной вечер, день рождения или летнее барбекю. Не имело значения, во что я была одета и держалась ли я рядом с братом. Мужчина всегда находил меня и каким-то образом умудрялся застать меня одну.
В первый раз я была на другой свадьбе и заблудилась в поисках туалета.
Я больше никогда не совершала такой ошибки, но это не имело значения.
Как только он заполучил меня, я стала его, и он никогда не собирался меня отпускать.
Я вытерла слезы тыльной стороной ладоней и попыталась загнать весь свой страх и боль в пальцы ног, чтобы больше не чувствовать их. Надев туфли, я спустилась вниз и пошла к своей семье, уверенная, что больше никогда не буду чувствовать себя в безопасности.
Я резко села в кровати, ледяные нити кошмара все еще крепко обвивались вокруг меня в виде изнуряющего страха и отчаяния. Не просто кошмар... воспоминание. Мое дыхание сбилось, когда я осмотрела окружающее пространство, пытаясь понять суть незнакомой комнаты.
Квартира Маттео. Наш спор.
Я была в гостевой комнате после того, как отказалась объяснить Маттео, почему я хотела смерти Стефано. Я плакала до тех пор, пока горе в моем сердце не иссякло, и все, что осталось — это пустой сосуд. Я уже давно научилась принимать пустоту, утешаться ничем. По крайней мере, в этом месте был мир.
Отсрочка позволила мне выскользнуть из сознания, но обсуждение Стефано послужило идеальными воротами для того, чтобы он последовал за мной в мои сны. После встречи с Маттео мне снилось больше кошмаров, чем за последние годы. Не просто кошмары. Воспоминания. Они просачивались обратно в мой разум, как вода из прорвавшейся трубы, бурлящая под половицами.
Они были изнурительными. Не только из-за пропущенного сна, но и потому, что они были эквивалентом эмоционального марафона. Боль от прошлого оставляла мне мало энергии для встречи с Маттео и моими нынешними проблемами, делая меня неуверенной и склонной к уходу.
Была только одна вещь, которая могла помочь. То, к чему я обращалась, когда мои собственные сны восставали против меня. Я встала с кровати и на цыпочках прокралась по темной квартире в поисках набора, который я спрятала в своем кабинете. Я взяла полотенце из ванной и отнесла его в свою комнату. Разложив полотенце, я села на кровать, скрестив ноги, и разложила свои принадлежности для чистки оружия рядом с тридцать восьмым миллиметровым пистолетом, который я засунула в сумочку.
Открыв оружейное масло, я глубоко вдохнула, позволяя запаху ослабить напряжение в моих скрученных мышцах. Держа в руке прохладный металл, я вспомнила, что больше не являюсь беспомощным ребенком. Я не позволила случившемуся разрушить мою жизнь. Разрушить меня. Я была сильной, способной и достойной, даже когда забывала об этом.
Целый час я обследовала каждую поверхность своего пистолета, позволяя механическим движениям успокоить мои нервы и восстановить порядок в мозгу. Когда я достаточно расслабилась, я смогла погрузиться в беспробудный сон, проснувшись только после того, как солнце поднялось высоко в небо.
Это было одно из немногих утр, которое я не провела, скрючившись над унитазом. В честь праздника я отправилась на кухню в поисках кофе. По пути я заглянула в спальню и увидела пустую кровать. Маттео не было. Никакой записки.
Чувство вины грызло меня без устали. Почему я не могла просто сказать ему правду? Похоже, он уже догадался, что я солгала насчет кольца. Это был лучший предлог, который я могла придумать, чтобы дать ему хоть какое-то логическое обоснование для убийства Стефано. Мы так и не смогли доказать, откуда взялось кольцо, так что Стефано был самым подходящим вариантом. Почему Маттео должен был продолжать копать? Почему он не мог поверить мне на слово? Я бы не стала просить его убить того, кто не заслуживал смерти.
Вся схема распадалась на глазах. Узнав, что я солгала, Маттео увидит во мне манипуляторшу и предательницу. Гнев и недоверие, которые он должен был направить на Стефано, вместо этого будут направлены на меня, как и все эти годы в прошлом. Когда я вела себя как ребенок, никто не искал причину в моем поведении. Вместо того чтобы копаться в проблеме, они наказывали меня, что только разжигало мой гнев.