С утра слуги побрили его лицо, оформив образовавшуюся щетину в красивую форму. Восточные корни давали о себе знать, и если Роберт отпустит бороду, даже Ману со своей густой растительностью позавидует другу. Она сильно взрослила молодое лицо, по этой причине Роберту приходилось бриться каждый день. Но здесь, на востоке, не уместно ходить с голым лицом. Считалось, что молодость не украшает мужчину. Большей важности и помпезности трёхдневной щетине придавал бишт – чёрная, как смоль, накидка, расшитая золотыми узорами. Этому произведению искусства самое место в музее, но никак не на плечах молодого, неверного псевдо–принца. Однако не оценить красоту этого творения было сложно.
Изучив нового себя в роскошных, по–восточному колоритных апартаментах, Роберт улыбнулся слугам, показывая удовлетворение их работой. Положительно оценённые господином, они только после этого покинули его покои. Роберт боялся присесть, дабы не испортить идеальный образ фальшивого эмира. На его мысленный зов о помощи откликнулся и пришёл Ману.
– Ткани не мнутся, можешь сесть, – с ходу, читая мысли друга, разрешил Ману. – Ты голоден?
– Нет. Меня подташнивает.
– Это с непривычки. Я распоряжусь, чтобы к тебе приставили человека с опахалом.
– Не нужно никого звать! – истерично отказался Роберт. – Наоборот, я с утра среди толпы народа. Хочу побыть один.
– Привыкай к присутствию слуг. Они всегда будут где–то поблизости. Здесь ты можешь не бояться людей и чувствовать себя в полоном одиночестве даже рядом с ними.
– Это вряд ли. Можно, пока я здесь, они отдохнут?
Ману засмеялся, умиляясь наивности взрослого человека.
– Пойдём. Я хочу тебе кое–что показать.
– Там мы будем одни?
– Только мы. Расслабься.
Роберт шёл за Ману по длинным коридорам крепости. На удивление, было свежо. Стены из камня хорошо удерживали прохладу, и гость почувствовал, как к нему возвращаются силы. Они поднимались всё выше и выше. Оказавшись на самой вершине крепости, им всё равно снова пришлось выйти на открытое пространство под палящие лучи утреннего солнца.
– Это самая высокая точка, откуда ты можешь увидеть свои владения, – Ману в воздухе провёл рукой по кругу. – Вплоть до горизонта и намного дальше. Роберт, это земли твоего народа Дроа. Твои земли. Что бы ни произошло, пока ты жив и пока живы твои дети, никто не отнимет твоего права на владение этой землёй. Мне очень хочется верить, что однажды ты полюбишь её и услышишь её ласковый шёпот.
– Ману, к чему всё это? Мы же договорились, – куксился будущий эмир, плавясь под палящими лучами солнца.
– Я обязан сказать это тебе. Сегодня ты станешь новым эмиром. Уверен, наши предки радуются на небесах и поддерживают нас.
Роберт тяжело вздохнул. Пекло и помпезные разговоры Ману были сейчас весьма некстати. Лучше бы он сказал: «Друг, не дрейфь, скоро отстреляешься». Но вместо этого Ману взял Роберта за руку и сделал такое, от чего тот в удивлении открыл рот.
Предводитель воинов бенизаир преклонил колено перед будущим эмиром и поцеловал ему руку.
– У твоих владений есть границы. Моя же любовь к тебе безгранична. Владей ей, как нашими землями, во благо своего народа и счастья. Моя преданность твёрже камня и бескорыстнее любви матери. Научись полагаться и доверять мне. Я – первый бенизаирец, но поверь, не последний, кто признаёт тебя настоящим эмиром.
– Ману, ты меня пугаешь.
– Я говорю, что думаю. От сердца.
– Поэтому мне страшно.
– Тебя пугают мои чувства?
– Меня пугает, что ты, не разобравшись, клянёшься в верности первому встречному. Это большая ответственность – принять твои чувства. Я ничего не сделал, чтобы ты ко мне относился с таким почтением. Скорее мне нужно встать перед тобой на колени и поблагодарить за помощь.
– Странный ты человек. Говорить о чувствах тебе стыдно. Принимать любовь – страшно. Вы будто в рабстве находитесь. Ничего, я научу тебя. Ты научишься слушать своё сердце. Теперь ты – настоящий эмир, тебя признал бенизаирец.