– Нет. Там всё очень чётко и ясно описано. Не придраться. Смысл этих слов меня пугает.
– Не бойся, я с тобой.
– Ману! Что всё это значит? Я тебя убью.
– Не убьешь, иначе тебе придётся быть эмиром всю жизнь.
– Это обман! Тут написано, что эмир не может передать своё назначение другому, пока предыдущий «не покинет эту бренную землю»!
– Это детали. Ты ведь пойдёшь на что угодно, чтобы освободить себя от обязательств?
– Но не на смерть же!
– Успокойся. Присядь. Давай выпьем и поговорим.
– Я смотрю, пить здесь теперь можно каждый день, – Роберт готов был взорваться.
– Ну ты же новый эмир, всё будет так, как ты захочешь.
– Ах, так. Тогда я подумаю, как этим воспользоваться, чтобы наказать тебя за твои проделки! Ману, это не шутки.
– Повинуюсь любой твоей прихоти. Только не забывай, что я – единственная для тебя возможность избавиться от тяжкого бремени правителя. Если ты со мной что–то сделаешь, то на всю жизнь останешься здесь.
– А разве сейчас это не так? С тобой или без тебя, я по уши погряз в проблемах. Как ты мог так со мной поступить? Мы же братья!
Ману встал и подошёл к мужчине. Он аккуратно взял его за руки, успокаивая медленными тёплыми поглаживаниями. На время эмир затих в ожидании объяснений.
– Мы друзья. Тебе страшно. Я знаю. Ты бьёшься, как птица в клетке. Но не переживай, скоро ты сам сможешь открыть дверцу и выпорхнуть на свободу. Твоя золотая клетка будет сверкать на солнце и станет тебе ориентиром в бескрайнем океане песка.
– Заткнись! – Роберт вырвался из магического плена восточных глаз и сладострастных приторных речей. – Хватит мне лапшу на уши вешать! Ты что наделал? Что мы наделали? Мне же… теперь не выбраться отсюда никогда.
– Разве это не истинная свобода, о которой ты мечтал? Тебя никто не связывает.
– А как это, по–твоему, называется? Ты меня заманил и обманул! Заставил тебе поверить и стать эмиром. Теперь выясняется, что я должен оттрубить от звонка до звонка, потому что ты сам отказался от назначения! Зачем ты так со мной поступаешь?
– Я всегда буду рядом. Можешь закрыть глаза, я проведу тебя в твой новый мир, – араб без устал продолжал обольщать чужестранца.
– Не рассказывай мне эти сказки, давай по существу!
– Я лишь пытаюсь сказать, что мы вместе найдём то место, где ты сможешь быть счастлив. Я помогу тебе.
– Я хочу домой!
– Ты уже дома!
– Я больше никогда не признаюсь тебе в своих чувствах. Я повёлся на твои уловки, как девчонка. Боже, каким ничтожным и глупым я, наверное, выглядел со стороны. Представляю, как ты смеялся, выслушивая мои душевные излияния. Нужно было точно меньше сказок читать. Стыдно–то как! Посмешище, идиот!
– Мухаммед.
– Меня зовут Роберт!
– Тебе не обязательно жить здесь. Ты можешь быть эмиром и жить, где тебе вздумается. Но я не врал, когда говорил, что только ты сможешь отыскать своё место под солнцем. Это правда, здесь тебе будет трудно, но ты всегда можешь положиться на меня. Там… Я не знаю, как будет там, но моё сердце подсказывает, что тебя нельзя отпускать. Что мне сделать, чтобы ты прислушался ко мне и доверился? Побудь здесь месяц–другой. Поживи, узнай свою страну, неторопливо окунись в её историю и послушай её сказки, которые она тебе поведает. Вдруг именно в них ты найдёшь все ответы? Захочешь уехать, неволить не буду.
Роберт до боли зажал ладони в кулак. Грудь, до краёв наполненная воздухом, не могла отпустить возмущение и сделать выдох. Это было непостижимо! Страшно! Катастрофично!
Ману не издевался над ним. В его глазах отражался тот же непомерный страх, который испытывал сейчас Роберт. Но было в них ещё что–то жалобное и умоляющее молодого человека не делать поспешных выводов и резких заявлений.
– Скажи, что мне сделать, чтобы ты остался?
– Просто попроси, – процедил сквозь зубы новый эмир, сдаваясь грубому добродушию друга.
Это был долгий и трудный путь домой. После того, как стал эмиром, на запад я так и не вернулся. Всё время возникали разные события, которые отодвигали мою поездку в прошлое. Лишь со временем я понял, что сам не хочу возвращаться туда, где меня никто не ждёт. Ману сдержал обещание, данное мне ещё в детстве, и повторённое после моей инаугурации. Он всегда был рядом. И даже в те частые моменты сомнений, когда от усталости я сдавался, порываясь всё бросить и улететь в другой мир, манящий лёгкой жизнью, мой друг оказывался той клеткой, в которую я, к своему стыду, возвращался с большим желанием.
Стоило ему пристально посмотреть мне в глаза, как чёрный омут его глаз, как зыбучие пески, вновь и вновь поглощал меня, убаюкивал, убеждая, что моё место рядом с ним. Сейчас, когда его не стало, я, наконец, понял, что мой дом находился в его душе. Он бережно охранял мои покои, не перегибая, не ломая мою волю, давая мне возможность делать самостоятельный выбор. Конечно, не обходилось без его природного магнетизма и завуалированной обходительной хитрости бенизаирцев. Однако мне даже нравилось, что он всеми силами пытается сохранить нашу связь, не давая мне в отчаянии совершить роковую ошибку. И если его сердце стало моим домом, то моё превратилось в его храм. Он верил в нашу дружбу, и эта вера придавала мне сил двигаться дальше, чтобы выжить там, где мои корни иногда пересыхали от суровой действительности. Как ни крути, но я – сын своего отца, и при всей напускной храбрости всегда был впечатлительным. Столько слёз, сколько я пролил на этих землях, не видел ни один бенизаирец. Не видел никто, кроме Ману.