А я не сказал?
Я всё же переписал закон в книге судеб и назначил Ману вторым действующим эмиром. Он никогда не пользовался своим положением, но всё же мне было так спокойнее и проще перекладывать иногда ответственность на его плечи, прикрываясь законом, написанным в великой книге судеб. Я бы очень хотел, чтобы именно его старший сын стал следующим эмиром после нас. Но мой первенец не сдаётся. И в кого он такой упёртый? Точно в прадеда. Пусть сами разбираются. А мне пора.
Прошёл ровно год с момента, когда к воротам дворца галопом примчалась лошадь Ману. Он был смертельно ранен. И на кой чёрт ему взбрело одному поехать на территорию Зеральдов? Да, эта война, кажется, будет идти вечно. Вражеская пуля догнала его и прострелила грудь. А ведь ему было всего шестьдесят пять. Он держался до последнего, дабы успеть вернуться домой и попрощаться. Я всегда был уверен, что именно я первым отправлюсь на аудиенцию к Аллаху. Но мой друг опередил меня. Он не боялся смерти, даже столкнувшись с ней лицом к лицу, больше всего он боялся меня – моего праведного гнева и горьких слёз. Умирая на моих руках, он неустанно просил прощение за то, что оставляет меня одного, а я продолжал рыдать и браниться, проклиная его, на чём свет стоит.
С тех пор я больше не видел солнца. Спустя несколько дней после похорон я ослеп. Теперь я точно знаю, что рождённый ночью был тенью того, кто появился на рассвете. Год я собирался духом, чтобы отправиться следом и поскорее рассказать Ману о тайне нашего рождения. Но даже после смерти друга невиданная сила охраняла меня, не давая уйти раньше срока, отмеренного мне всевышним. Преданность Ману даже после смерти материализовалась, не оставляя меня в одиночестве. Но уже пора. Я хочу вновь увидеть чёрные угольки этих хитрых глаз, которые однажды провели меня и помогли проделать огромный путь через всю жизнь. Я слышу, как по венам бьётся кровь пустыни, зазывая меня в своё лоно. Я истосковался по дому и вновь хочу увидеть свет.
Полукровка и бастард – шутка, ставшая явью, связь, которая изменила направление реки. Интересно, если нам посчастливится родиться вновь, сможем ли мы так же безрассудно поспорить с Аллахом и переписать великую книгу судьбы? М–м? Что скажешь, Ману?
Конец