Они шли в одном темпе, но Роберт не обманывался. Он чувствовал, как предводитель бенизаирцев намеренно поддаётся ему, проявляя почтение и уважение к гостю, по совместительству и роковой случайности – будущему эмиру. Он всё такой же внимательный и чуткий. Обходительность Ману не исчезла с годами, она обрела мужественность и галантность.
Мужчина остановил коня, поднявшись на самое высокое место бархана. Отсюда открывались невероятной красоты виды. Переведя дыхание, Роберт спрыгнул с лошади, и только после того, как стряхнул с себя песок, открывая лицо миру, смог увидеть необъятную красоту вокруг. Алое солнце пустыни тонуло в золотых песках, разливаясь по волнистым дюнам точно так же, как в мечтах и бесконечно долгих снах Роберта.
– Помнишь, как мы ездили верхом на верблюдах? Это – то самое место, докуда нам с тобой удалось сбежать из ксар.
Роберт тихо засмеялся, вспоминая самоотверженный детский героизм. Сколько дерзости в них было! Неужели он всё растерял за эти годы?
– Только ребёнок мог подумать, что может пересечь пустыню один и скрыться от войска эмира, – вслух размышлял юноша, потерявший связь с собой. – Иногда я хочу вернуть себе былую уверенность, даже понимая насколько это абсурдно. Но то состояние веры в себя – ни с чем не сравнимое удовольствие. Пусть меня поймают тысячу раз, тысячу раз я хочу снова поверить в свои силы.
– Я слышу, как в тебе заговорил голос пустыни. Слышишь свои мысли? Они отличаются от тех, которые были озвучены в стенах крепости. Тебя манит свобода, но где бы ты ни остался, ты везде будешь пленником, – горько заметил Ману. Он сел на песок. Его чёрное традиционное одеяние бенизаирцев на фоне заходящего солнца подчёркивало его мужественность и зрелость, поэтому Роберт внимал каждому сказанному им слову, словно слушая наставления старшего. – Тяжёлая судьба тебе уготована, Мухаммед, но ты неправ. Ты не один пытался покорить пустыню. Рядом с тобой был я. За то, что я помог безрассудному принцу сбежать из крепости, эмир мог бы меня казнить.
– Я обещал тебе, что он тебя не тронет.
– Это так, но потом ты уехал. И жизнь в Тафуде вернулась в старое русло. Больше по извилистым тропинкам дворца не бегал мальчишка, любящий нарушать установленные правила, на ходу невольно переписывая историю.
– Он наказал тебя?
Роберт сел рядом. Он мало знал о жизни Ману, но судя по тому, что тот продолжает вести дела после смерти деда, предводитель бенизаирцев был на хорошем счету у старейшин.
– Нет. Эмир всегда держит слово. Меня отправили к воинам бенизаир на три года.
– Зачем?
– Тогда я думал, что в наказание за моё неповиновение, но сейчас я чётко понимаю, что эмир – мудрый правитель. Он не смог обуздать твой нрав и решил действовать дипломатично, как вы любите говорить у себя на западе.
– Что ты имеешь в виду?
– Не торопись. Посмотри, какой красивый закат. Протяни руку. Чувствуешь? – Ману поднял руку и нежно провёл ладонью по очертаниям красного шара. – Лишь избранным дозволено прикоснуться к солнцу.
Оно было настолько огромным, что не только рука, но и фигура Ману полностью помещались в огненно–красный круг.
– Как бы красиво здесь ни было, Ману, я не смогу остаться. Не питай ложных иллюзий.
– Первый год был самым тяжёлым, – игнорируя замечание друга, продолжил мужчина. – Я научился фехтованию и стрельбе из ружья. Меня учили владеть оружием не в дворцовых стенах, как тебя, а на поле боя в схватках с Зеральда. С этим племенем у нас всегда будет идти нескончаемая война, – спокойно, в полном смирении рассказывал Ману. – Там же мне пришлось научиться обрабатывать свои раны, чтобы не умереть от заражения посреди пустыни. Моё тонкое хрупкое тело быстро изменилось и огрубело. Было сложно, я не удержался и поддался ненависти. Я возненавидел всех. То было рождение нового меня. Менялось не только моё тело, но и душа. Несколько раз я хотел умереть, так невыносимо было находится среди воинов пустыни, которые не знали пощады даже к своим. Ребёнком они меня никогда не считали. В Тафуде мальчик становится мужчиной в тринадцать лет. Поэтому Эмир привёз тебя сюда в том возрасте. Он хотел сделать из тебя воина и достойного будущего правителя. Роберт, твой дедушка верил в тебя до самого конца.