Из-под дрожащих ресниц Баркер смотрит испепеляюще. Вены на руках проступают чётко очерченной голубой лентой. О своей ненависти он кричит одним только взглядом, мысленно её проклиная; в мечтах Рик заточенными клыками рвёт Скарлетт в клочья, пережёвывает и проглатывает, в фантазиях скармливает её в голодную пасть собственной злобы. Ненависть переливается убийственной дозой ртути, отравляет кровь, разрушая разум; он ненавидит свою беспомощность, ненавидит свой страх
(«а это даже звучит смешно»)
и ненавидит её.
— Мне повторить? – повышая голос, она претенциозно скрещивает руки на груди. Выжидает, смеряя долгим взглядом.
Рик бьёт скулящую девушку ножом в грудь.
Трясясь от отвращения, Баркер вскрывает грудную клетку под знакомый чавкающий звук. Кровь из тела бьёт обжигающим ключом; мышцы рук напрягаются до предела, когда он запускает одну вовнутрь.
Ричард подавляет рвотный позыв, распарывая плоть и нащупывая под рёбрами бьющееся сердце.
Он вырезает сокращающуюся мышцу под тихий хруст, а под восхищённый возглас Скарлетт, что смотрит на него с чистейшим обожанием,
(«яненавижутебяненавижутебяненавижутебя»)
вдавливает ногти в клапаны. Вдоль, по кистям, струится бордовая кровь; он делает последний, сквозный вертикальный надрез, в который вводит пальцы.
— Ты…
Сжимая сильнее, Ричард, уже не борющийся с дрожью, разрывает его.
Кровь шумит в ушах до того сильно, что он почти не слышит внутреннего голоса.
Волокна вьются бледно-красными нитями, когда куски остановившегося сердца отходят один от другого.
Рик швыряет ошмётки к ногам трупа. Скарлетт прикрывает рот ладонью.
Кривясь, Баркер стирает жидкость, уже успевшую скатиться на одежду; он дышит тяжело, чувствуя, как омерзение преобразовывается в тошнотворный ком.
Он дал ей больше, чем она просила.
Гилл сияет. Ужасно: его гнев отхлынул, стоило только её глазам загореться.
— Я знала, – лепечет она высоким голосом. Скарлетт обвивает шею Баркера липкими руками и тянет к себе. — Ты справился, – выдыхает в его ухо, когда тот непроизвольно вздрагивает. Она почти смеётся. Он, чувствуя тепло её тела, носом зарывается в тёмные волосы.
Ещё полсекунды назад собирался задушить, а сейчас обнимает и ловит себя на мысли о том, что, возможно, это было не так отвратительно, как предполагалось. Что изменилось?
Он допускает: вероятно, Скарлетт сделала это не из жестокости. Вероятно, она его не заставляла. Вероятно, он сам этого захотел.
— Я горжусь тобой.
В голове – гром и молнии. Губы тянутся вверх без усилий со стороны Ричарда. Всего три слова ломают рамки восприятия: им гордятся. Так глупо и необоснованно, но, кажись, эта фраза заполняет собой трещины в камне его личности. Снова и снова, как неисправная кассета: я, горжусь, тобой.
Ещё несколько дней назад собирался оттолкнуть, а сейчас хочет вернуться в тот день, когда впервые услышал её «я не брошу тебя». Пожалуйста, не бросай.
— Ладно, может быть, это было не так ужасно, как мне казалось, – бормочет Рик. Она, конечно, слышит.
— Ты привыкнешь, – сладко тянет Скарлетт.
Ты обязательно привыкнешь.
Комментарий к XVII: ШИПЫ ОТ РОЗ ОТРАВЯТ СЛАБОГО
туц-туц-туц что тут у нас такое? ахахаха это же ментал абьюз ну наконец-то)
поверить не могу, что написала эту сцену
так ждала
вообще-то, я могла устроить куда более жуткую хуйню с каннибализмом, но с вас пока хватит
========== XVIII: ИЗ СЛОНОВОЙ КОСТИ ==========
Если бы ей было нужно, она бы заставила его оторвать от сердца кусок зубами, прожевать и вложить в её рот. Он не разговаривает с ней второй день подряд.
Скарлетт, томящаяся от постоянной скуки, сбрасывает с себя одеяло, когда вылезает из соблазнительно тёплой постели. Гилл натягивает кардиган, отбрасывая волосы назад. Ей, честно, уже осточертело; именно поэтому она направляется в библиотеку, где Баркер снова возводит крепость из корешков и пожелтевших страниц. Вламывается бесцеремонно, почти грохочет дверью.
Рик, как и ожидалось, даже не поднимает на неё глаз. Он, сидя в кресле, листает книгу, название которой Скарлетт разглядеть не удаётся. Рядом с ним – пустая пепельница.
Гилл требовательно складывает руки на груди, затем стуча по одному из шкафов. Никакой реакции. Она демонстративно прочищает горло, стараясь обратить на себя хоть толику его внимания. Тщетно: Ричард не отрывает взгляда от какого-то, видимо, ужасно интересного романа.
— Мне скучно, – заявляет Скарлетт с прежней претензией. Ответом служит тишина.
Гилл раздражённо фыркает спустя нескольких секунд молчания. Рик, горизонтально закинув согнутую в колене ногу на другую, листает старое издание «Лолиты».
— Что там за комната? – интересуется она, проходясь вдоль книжных рядов. — На первом этаже? Запертая?
Скарлетт касается мягких переплётов. Она с отсутствующим видом берёт первое попавшееся произведение с обложкой болотно-зелёного цвета.
— «Золотой жук» По, – ухмыляется Гилл. Она, с напускным интересом, вчитывается в первые строки; долгим взглядом изучает обложку, после чего роняет книгу на пол. — Упс.
Баркер всё так же продолжает читать.
— «Зов Ктулху», – вздыхает та, быстро просматривая и снова бросая. — «Красный дракон», – тишина впитывает грохот падающих вещей. — «Под стеклянным колпаком», – Скарлетт, в попытке выбесить, перечисляет всё, что швыряет с полок. — «Очарованный кровью», «Ложная память», «Сумеречный взгляд»… Да ты фанат Кунца, я посмотрю, – почти смеясь, Гилл перешагивает через сваленные в кучу книги. — «Дракула» Стокера… Кла-ассика, – закатывает глаза она.
Одна за другой – опустела целая полка. Шум ударяющихся об дерево книг наполняет комнату, но Рик не обращает внимания. Скарлетт хмыкает, после – пожимает плечами, натягивая рукава кардигана.
(«ты ведь понимаешь, что я не успокоюсь?»)
Присвистывая, она подходит к тумбочке. Короткими ногтями постукивает по жёлтой настольной лампе. Дальше – тянет за провод, выдёргивая его из розетки. Скарлетт толкает её на пол, разбивая; осколки абажура с треском рассыпаются по паркету. Гилл плотно поджимает губы, думая, что скоро начнёт метать в Баркера ножи, если он не прекратит её игнорировать.
Минуя тонкое стекло, Скарлетт находит фарфоровую статуэтку и проделывает то же самое. Она улыбается во весь рот, отпихивая её битые куски ногой.
— Может, ты хотя бы взглянешь на меня перед тем, как я разгромлю всю твою библиотеку к чертям? – с блеском азарта в глазах и нотой вызова в голосе спрашивает Гилл. — А я ведь и поджог устроить могу, если найду зажигалку.
Скарлетт всё ждёт, замирая. От злости её распирает, но она, конечно же, этого не покажет.
— «Нет у меня ума, ни слёз, ни слов, – начала она, – как камень, сердце онемело от страхов и надежд, – голос набирает громкости, – мой день суров. Оглядываясь то и дело, не вижу никого – всегда одна, – Скарлетт, с преувеличенным драматизмом, вздыхает, прислоняясь к шкафу. Совсем как в каком-нибудь школьном спектакле. — Не вечна зелень. Жизнь, как лист, падёт. В глазах моих от горя пелена. О, Иисус, – Гилл изображает боль на скривившемся лице, бросая страдальческий взгляд в сторону Ричарда, – ускорь уход».
Подобно капризному ребёнку, что не получает желаемого, Скарлетт бьёт ногой об пол и делает шумный выдох, сдувая волосы с лица.
— «До свиданья, мой друг, до свиданья, – ещё громче отчеканивает она, – милый мой, ты у меня в груди. Предназначенное расставанье обещает встречу впереди, – затылком Скарлетт бьётся об очередной ряд книг. — До свиданья, друг мой, без руки, без слова, не грусти и не печаль бровей, – морщится, как если бы болела голова, – в этой жизни умирать не ново. Но и жить, конечно, не новей».