Нижняя полочка серванта протяжно скрипнула.
Тень обычно оставляет подсказки, если всё ещё способна противостоять демону. Или была убита одиночно любой нечистью, которой душа не нужна, как токовая.
Я рывком раскрыла дверцы шкафчика, и моё сердце вмиг замерло, точно пропустив прямой удар.
Там лежала та самая монета, которую демон разбрасывал по заброшенному госпиталю. Старая, с нечетким рисунком: с одной стороны пентаграмма, с другой – козлиная голова.
Если эта монета здесь, значит, и тот, кто её запер, однозначно тоже рядом. А значит, с её помощью откроется ещё не одна дверь.
Под монетой лежала стопка старых новостных газет, которые продавались в 2007 году в каждом ларьке и распихивались по почтовым ящикам. Я знала каждую из них, ведь читала вечерами в своей комнате и тихо плакала на протяжении всего того периода существования. На первой полосе была фотография Влада из социальных сетей и громкие заголовки, которые я ненавидела всей душой:
«Разыскивается. Особо опасен».
А ведь на фотографии он улыбался.
Далее следовала вырезка из гнусной статьи психологов, которые описывали его «портрет» как социопата, нагло притворяющегося жертвой.
«Кто сообщник?» – кричали следующие заголовки жёлтой прессы, выставляя чёрный силуэт со знаком вопроса. Они были уверены, что Влад работает не один.
И никто, кроме меня, не говорил, что его подставляют.
В школе меня за эти слова даже били.
«Его нашли в клетке, когда сообщник пытался его застрелить! Им оказался…!»
А дальше следовало имя и фотография Марка. Оказывается, его не было в нашей школе, и он не общался ни с кем, не потому что считал их неудачниками, а потому что всё это время находился на дне. Мои видения и сны лишь кричали о том, что Влад пойдет следом за Марком, пытаясь спасти меня.
И всё это сбылось.
«Сестра убийцы, после попытки нападения, оправдывает своего брата, ссылаясь на демонов».
С каждым прочитанным заголовком слёзы по щекам текли крупными каплями, пропитывая старую бумагу и смазывая чернила. Руки тряслись от мелкой дрожи. Я просто не могла поверить в то, что вижу всё это здесь.
«Меня зовут Кристина Матюхина. Мне двадцать лет. И меня все знают как сестру убийцы, которая до сих пор его оправдывает», – мысленно проговорила я правду, существующую в этом мире. Обычно это помогало заземлить мысли и отделить реальность от бреда.
Может, тогда мы только думали, что всё кончено, когда истинная тварь затаилась?
Разорвав в клочья каждую из глупых газет, на самом дне стопки я увидела фотографию с общего выпускного после девятого класса. На снимке напротив школы стояли три класса с дипломами в руках и счастливыми улыбками.
Влада я узнала сразу. Он тогда носил отросшие светлые волосы, которые сильно вились и спадали чуть ниже ушей. Рядом с ним, запрокинув руку на плечо, стоял Кирилл, а в ряду над ними я узнала третье лицо – того самого Димона.
Признаюсь честно, когда я встретила его на парковке, то подумала, что мне показалось, и я сильно ошиблась. Ведь пять лет назад он был щуплым, сутулым и вечно ходил бритым на лысо. А теперь он ощутимо возмужал, и черты лица сильно изменились.
Я вспоминала и ещё кое-что… Первый момент во всей этой жуткой истории, когда земля в первый раз ушла из-под наших с Владом ног. Момент, когда нам сообщили о смерти Кирилла.
***
Август, 2007 год.
«Цыганка ведь сама умерла. Сама. Мы ничего не могли сделать. Не могли ей помочь», – мысленно убеждала себя, чувствуя, как стрелка на спидометре уже перевалила за 80 км/ч. Ночь, словно монолит, сгущалась за нами, а тени впереди оживали, словно обретая свою жизнь. Влад все сильнее набирал скорость, и в унисон с ревом мотора под нами я ощущала, как сильно колотится его сердце, выжимая из мотоцикла весь возможный предел.
Проехав указатель с наименованием города, брат, наконец, сбавил скорость до привычных 60 км/ч, и совсем скоро он заехал в гаражи. Влад часто здесь проводил время с друзьями и знал, что мотоцикл будет в безопасности. Достав из багажника под сидением полупустые рюкзаки и пакет с магазинными товарами, Влад вынул связку ключей и загнал своего железного зверя в гараж. Я все это время молчала, не проронив ни слова, трясущаяся от ночного холода и жутких воспоминаний, оставшихся после увиденного накануне.