Недострой представлял собой невысокое здание в пять этажей без крыши, выстроенное из серых бетонных блоков. В нем были отверстия для балконных дверей и окон, а также входы и выходы между квартирами и комнатами. Это строение было огорожено сплошным метровым забором, исписанным за много лет граффити с мрачными изображениями людей, смерти с косой, сатанинскими знаками и простыми надписями. Комплекс находился у самого основания сопки, близко к морю.
Здесь обещали выстроить высокий жилой комплекс с детской площадкой и быстрым выходом к песчаному пляжу, но в итоге стройку заморозили, обещая вот-вот вернуться к ней. Прошло уже восемь лет, а этот недострой по-прежнему стоит серым мрачным пятном, закрывая вид на открытое море и высокие горы, возвышающиеся над ним. Первые пять лет охрана еще дежурила на территории недостроенного здания, но последние три года негласно вход на территорию открыли для всех любопытных.
Пару раз мы с Кирюхой лазили по этажам ночью, пили пиво из жестяных банок и смотрели на волны, ласкающие песчаный пляж, мечтая о будущем или просто болтая ни о чем. Димон вел его к расщелине в заборе, через которую могли проникнуть все желающие, но в этот раз на этом месте стоял траурный венок, рядом лежала фотография Кирилла, сделанная в начале лета. На ней он стоял на пирсе, расправив руки, а рядом лежало пара гвоздик.
На глазах у всех выступили слезы.
– Мне жаль, – шепнула Мила, положив ладонь на мое плечо.
Я только кивнул, не отрывая взгляда от фотографии. Мы с Кирюхой планировали устроить заезд, как только вернемся загород, нашли работу вместе и иногда созванивались, когда я был у бабушки с сестрой, а теперь его действительно нет...
До последнего хотел верить, что Дима наврал. Лучше бы это была шутка, розыгрыш.
Вынув из пачки две сигареты, я положил их рядом с фотографией.
– Покури, брат, – хрипло произнес я, ощущая на себе взгляд с фотографии. Казалось, лучший друг действительно смотрит на меня и что-то собирается сказать.
Кирилл курил тайно и очень редко, призывая и меня бросить эту привычку. Никто не знал о его вредной страсти, кроме меня. Стерев слезы с лица, я шумно вздохнул, стараясь взять себя в руки, и перевел взгляд на расщелину, замечая в проеме первого этажа силуэт человека. Точнее, парня.
– Теперь поверил? – подал голос Дима, уже собираясь уходить, но в тот же миг уставился в тот же проем, что и я.
– Ты тоже его видишь? – шепотом спросил я.
– Ага, – кивнул Димон. – Может, пойдем отсюда, а?
Мысль здравая. Я пришел сюда с другом проститься, но уж точно не влипать в неприятности. Проверить можно и днем этот недострой и постараться узнать, что его друг вообще забыл здесь.
Уже поднимаясь на ноги, я вдруг почувствовал, как со стороны балконного проема, где все еще стоял силуэт, в меня прилетел камень. Инстинктивно закрыл лицо руками, и удар пришелся по запястью.
Димон и девчонки вскрикнули и тут же отскочили на проезжую часть, а я лишь ойкнул, подавляя вскрик.
– Сука... – простонал я, зажмурив глаза и чувствуя, как камень упал под ноги, рядом с фотографией друга.
– Уходим, – торопил нас Никита, но мое внимание привлек листок бумаги, привязанный к брошенному камню.
Порвав нитку, я развернул листок, на котором корявым почерком, словно писали на бегу, было всего одно короткое предложение:
"Первая жертва проиграла – вторая вступает в игру".
Руки дрогнули. Глянув в расщелину, я мог поклясться всем на свете, что видел Кирилла. Он махнул рукой и растворился в темноте.
– Кирилл... – прошептал я, но Макс уже схватил меня за шкирку и оттащил от расщелины. Только тогда я побежал вместе со всеми.
Ночью город казался тихим, но теперь, всматриваясь в тени, я ощущал на себе чей-то взгляд. Холодок пробежал по спине, а рука все еще крепко сжимала в ладони листок бумаги. Спрятав его в карман, мы вернулись окольными путями во двор. Такой же, каких десятки по всему городу.
Железная песочница, два турника — высокий и низкий, детская горка с облезлой краской, покрытые ржавчиной и скрипучие качели, которые сейчас стояли неподвижно. В углу двора притаились две лавочки, расположенные напротив друг друга, а между ними был пристроен самодельный столик из кирпичей и ДСП, застеленный скатертью.