– Мне пора.
И я ушла, впервые чувствуя облегчение в сердце.
Возле подъезда меня ждал Паша, возле машины. И он протянул мне стаканчик с кофе.
– Опять отследил по GPS? – спросила я, но с удовольствием отпила горячий горький напиток.
– Сначала решил забрать тебя, чтобы не сидела на морозе, но потом понял, что ты все-таки зашла внутрь, и решил что тебе нужна будет поддержка. – объяснился он и, приобняв меня за плечи, пригласил в теплую прогретую машину.
– Спасибо, что ты рядом. – Улыбнулась я, понимая, что засматриваюсь на своего начальника. Немного сурового, вечно уставшего, и такого заботливого. Было странно чувствовать такое тепло в груди, после стольких лет всепоглощающей ненависти к нему.
– Учитывая, что я сам тебя отправил к маме, то как мужчины, моя обязанность быть здесь сейчас. Ты, кстати, подготовилась к завтрашней поездки?
Я кивнула.
– Да. Пролистала весь бестиарий прошлой ночью, и поняла что нападения, больше похоже на почерк големов. Эликсиры взяла, в книге расходов расписалась. Расследования начну со входа в бомбоубежища возле театра имени Горького. – отчиталась я, понимая, что улыбаясь, глядя на Пашу.
– Неужели произошло чудо и я приучил тебя к порядку? – шутливо спросил он, но я только рассмеялась.
– Это временный порыв, так что на многое не рассчитывай! – привычно заупрямилась я.
– Ты вернешься? – тихо спросил он, став серьезнее.
– Останусь во Владивостоке. – сразу отрезала я, и почему-то решила объясниться. – Я нужна Владу. Он должен знать, что все закончилось, может тогда он быстрее поправиться.
– Хорошо. – Паши кивнул, и откинулся на спинку кресла, заведя мотор. – Просто знаю, что тебя всегда здесь ждут.
Глава 30. Кристина
Два месяца спустя.
Мои руки закованы в наручники, прикованные к холодному металлическому столу в унылой серой комнате допроса. В ушах всё ещё слышен назойливый гул, а у левого виска высохла струйка спекшейся крови.
Свет от единственной лампочки раздражительно мерцает. Я вновь настораживаюсь, прислушиваясь к звукам. Шаги в коридоре, приглушенные голоса — их разговоры невольно вызывают внутри чувство тревоги.
Как будто мне снова шестнадцать лет, и проводят первый арест.
Моя голова находится в тумане, обостренном воспоминаниями о том, что недавно произошло.
***
Стрелка спидометра стремительно ползёт вверх, а мотор устаревшего Урала с отчаянным рычанием выжимает из себя последние силы. За спиной, вдалеке по трассе, разносится надрывный звук милицейских сирен. Руки потеют от напряжения, шлем давит, наполняя воздух удушливой горячкой. Ледяной ветер, проникая даже сквозь куртку, словно проходит насквозь до самой души.
«Сейчас!» – мысленно кричу я, зажмуриваю глаза и, с обрушившейся на меня силой, вылетаю с мотоцикла в снежный сугроб. В этом мгновении, кажется, что время замедляется. Мой байк, раскрученный до предела, с ужасным гулом мчится навстречу несущемуся КАМАЗу. Раздаётся оглушительный хлопок, за ним следует визг тормозов.
Теперь мой брат мёртв. Влад Матюхин, обвинённый в убийстве семнадцати человек, погиб 31 декабря 2012 года, при попытки бегства из психиатрической клиники. Звуки сирен становятся всё громче, сливаясь в невыносимую какофонию. Я не в силах встать или хотя бы снять шлем, который кажется мне невидимой тюрьмой. Люди окружают меня, но милиция никого не подпускает.
Вскоре в машине скорой помощи врачи, сняв шлем, быстро проводят осмотр. Затем меня увозят в участок, наручники сжимаются на моих запястьях, оставляя лишь ощущения мрачного предвкушения того, что ждёт меня дальше.
***
Наконец двери комнаты открываются, и заходит уже знакомый мне следователь в форме. В его руках плотно зажатая папка, а глубокий, проницательный взгляд, словно молния, пронзает меня не хуже молнии. Я с улыбкой откидываюсь на спинку стула, небрежно наклоняя голову вбок.
Следователь занимает место напротив, снимает фуражку и укладывает её на стол с лёгким движением. Воздух между нами накаляется. Мы оба молчим, испытывая терпения друг друга. Его пристальный взгляд изучает меня, и решительность, с которой он настроен вести беседу, лишь вызывает у меня лёгкую усмешку.