— Я знаю, как найти их. — проговорил Уткин. — Помогите мне добраться до контейнера.
Он осмотрел "холодильник".
— Я так и думал. Вот эта панель — индикатор. В ее тело должен быть вживлен радиомаяк, по которому вы и найдете ее. Они все предусмотрели.
— Не все… -буркнул седой, отстегивая панель. — Надеюсь, батареек хватит.
Затем он нырнул вглубь фургона и спустя минуту появился вновь, увешанный снаряжением.
— Держи студент! — он бросил Уткину громоздкое ружье. — Это специально для вампиров, я уже видел его. Стреляет радиоактивными пулями — для них это хуже чумы.
— Автомат с разрывными пулями. — протянул он еще один ствол следователю. — Остановит любого вурдалака.
— Вам, отец Василий, не оружие, а индикатор движения. Вдруг они опять устроят засаду.
Кроме оружия все трое взяли по фонарю и, махнув на прощание Уткину, углубились в лес. Казалось он затих в ужасе от того, какие существа скрывались в его чаще. Холодные ветви цеплялись за одежду идущих, будто желая остановить их от такого безумного шага.
Шпагин взглянул на небо:
— А ведь сегодня полнолуние! Солнечный свет, точнее солнечная радиация для них смертельна, а вот луна — их любимое светило.
Неожиданно они оказались на небольшой поляне, так ярко залитой лунным светом, что они разом выключили фонари.
— Стойте! — прислушался вдруг священник. — Вы слышите?
— Помогите… — отчетливо прозвучало в зловещей лесной тишине и на поляну выбежала женщина. Она была одета во что-то похожее на больничный халат. Ниже пояса и до колен он был залит кровью.
— Помогите! Они гонятся за мной!
Священник сделал шаг ей навстречу, но тут за его спиной грохнул выстрел. Пуля попала ей в грудь, но она продолжала стоять, только теперь она уже не кричала, а злобно оскалилась, выбирая жертву для прыжка.
— Ей уже не помочь. — сказал седой, прицеливаясь второй раз.
Что-то темное и огромное свалилось на него с ближайшего дерева, и вампир выпрямился прямо перед охотником. Одним рывком он схватил его руку с пистолетом, и оторванная от локтя, она оказалась в его хватке.
Седой рухнул на колени, пережимая кровоточащую рану.
— Не знаю кто вы, но со мной не нужно было связываться! — прошипел вампир.
Он схватил седого за горло и взглянул на него своими огромными черными глазами. Во взгляде охотника не было страха, только ненависть и презрение.
Отшвырнув раненого, вампир жадно присосался к ручью крови, хлеставшему из куска плоти в его руке.
Но тут снова загремели выстрелы. Получая пулю за пулей, вампир покатился в мокрую траву.
Шпагин потянулся за новой обоймой.
— Быстрее! — проревел седой. — в голову!
Но внимание следователя отвлекла новая фигура, появившаяся из тени деревьев.
— Ну что мусор, — хмыкнул Волк — Мы с тобой еще с прошлой жизни не рассчитались.
Он вскинул пистолет. Шпагин, отбросив бесполезный теперь автомат, бросился на него, не обращая внимания на пули, пронзавшие его тело. Сила его самоубийственного броска была такова, что они вместе с Волком пролетели еще пару метров до ближайшего дерева, и только там оба затихли.
Священник бросился на помощь седому, но краем глаза увидел вампира, поднимавшегося из травы. Он выхватил из-под рясы древнюю икону, которую до этого столь бережно прятал.
— Сгинь! — и вампир, злобно прищурив глаза, отпрянул.
— Я тебя уничтожу, адское исчадие. — говорил поп, двигаясь за ним.
Вампир сунул руку за пояс и выхватил пистолет.
— А что ты на это скажешь, иезуит недоделанный.
Отец Василий продолжал надвигаться, готовясь принять верную смерть, но за его спиной раздался голос студента.
— А-ну, отойди дядя Вася!
Он оглянулся и увидел Уткина с ружьем в руках. Рядом с ним лежало что-то похожее на велосипед, очевидно тоже из запасов "берсеркеров".
Пуля, выпущенная им, пронзила грудь вампира. Тот с ухмылкой уставился на новую рану на своем теле.
— Еще один придурок! Это уж слишком. — он снова поднял пистолет, но тут же взревел и схватился за рану. Лицо его перекосило от боли и ужаса. Обеими руками он впился в свою грудь, как будто желая вырвать из нее эту пулю. Разрывая свою плоть, он повалился на траву и забился в агонии, оглашая лес ужасными стонами и воплями.
Через несколько минут все было кончено. Остекленевшие огромные глаза уставились на безразличную луну, а огромные клыки щелкнули последний раз.
— Молодец! — выдохнул седой, устало прикрыв глаза.
— Я думал — не сработает… — срывающимся голосом проговорил студент.
Из травы поднялся Шпагин. Левая рука его повисла, пробитая в трех местах, еще две раны были в плече и боку. Но Волку пришлось еще хуже — отброшенный ударом следователя, он налетел на толстый сук, и теперь его труп, как приколотый к дереву, удивленно таращился на поляну.
— А упырь? — вдруг спросил священник. — Он где?
— Найдешь его теперь… — проворчал следователь.
— Нужно найти, — с трудом выговорил охотник. — Только я вам уже не помогу.
Все трое склонились над ним. Его голос быстро слабел.
— Обещайте, что сделаете это.
— Да! — сказал Шпагин. — Я его не упущу. Уйду на пенсию и буду гонять по всему свету.
— Я тоже. — добавил поп. — Церковь моя мне теперь не нужна. Ее ведь не эти твари осквернили, а ее сам.
Но теперь я стал другим…
— Я… тоже найду его. Клянусь… — присоединился студент.
— Удачи вам… — прохрипел охотник, из последних сил сжимая руку следователя.
УТРО
Похоронив Охотника, они остались на поляне в полной растерянности, не представляя, где им искать новорожденное чудовище. Шпагина вообще хватило только на то, чтобы упасть в тени и погрузиться в полубессознательное состояние. Его товарищи перевязали его раны, но все равно дело было плохо.
— Скоро рассвет. Он будет где-то прятаться до вечера. Но если мы не отвезем майора в город, то он не протянет. — сказал отец Василий.
— Нужно вернуться на дорогу. Наша машина, кажется, еще на ходу.
Шпагин вдруг открыл глаза.
— Вы слышали?
В кустах вновь послышался треск, и на поляну с ревом вышел громадный медведь. Следователь здоровой рукой вскинул автомат, а Уткин — свое ружье. Зверь быстро приближался, встав на задние лапы и разинув пасть. Он явно желал человеческой крови. Пули решетили его тело, но не могли остановить разъяренного гиганта. Автомат Шпагина смолк, израсходовав все патроны. Уткин отбросил ружье, и пытался спастись бегством, но раненная нога не дала ему далеко уйти. Чудовищная лапа уже замахнулась над головой следователя, но он уклонился, и на когтях остался лишь кусок его скальпа.
Отец Василий подхватил револьвер седого.
— В голову! — вдруг диким голосом вскрикнул Шпагин. — Стреляй в голову!
Эта команда, повторенная столько раз в течение ночи, наверное, уже выработала условный рефлекс у всех их. Медведь повернул голову к священнику, и тот выпустил четыре пули в огромную раззявленную пасть.
С предсмертным хрипом зверь рухнул в траву.
— Почему… в голову? — перевел дыхание батюшка.
Следователь подполз к еще вздрагивающему трупу. На его загривке сидело, крепко вцепившись в шкуру, маленькое существо. Размером оно было с кошку. Бледная голая кожа свисала морщинами, недоразвитые перепончатые крылья были сложены за плечами. Голова его была разнесена одной из пуль, но и без нее вид существа внушал животный ужас и отвращение.
— Маленький, а смышленый. — проговорил следователь. — Чтобы из него выросло?
— Это… Он? — не поверил своим глазам священник.
— Эх ты, а еще Охотником хочешь стать. Учись, пока я жив!