Райс положила руку на раскалённый камень, совершенно не чувствуя жара, и тут же принялась впитывать в себя его дрожь. Камень ожил, встрепенулся, просыпаясь и дрожь плавно начала увеличиваться. Дева, впитывая эту дрожь в себя, в ответ, тоже породила, нечто подобное в голове. Дрожь камня резко спала и у неё в голове, медленно, женским, низким голосом пронеслось: «Люди смертны».
Дева тут же одёрнула руку, гася в себе «дрожь земли» и шёпотом ответила, добавляя к этому кивок:
— Я поняла.
После чего украдкой обернулась, с надеждой: «хоть бы не заметили», но они заметили, ещё как, заметили. Все трое стояли, как прибитые к земле, с широко раскрытыми глазами и недоумённо пялились, на не знающую границ и приделов молодуху. Райс потупилась, тяжело вздохнула и подошла к маме, протягивая ей кулак с разорванным в клочья перстнем. Тиоранта протянула ладонь и на неё упали остатки колдовского оберега.
— Извини, — проговорила дочь оправдываясь, — он мне не нужен.
— Почему? — спросила ошарашенная царица, скорее автоматически, чем осмыслено.
— Потому что, я сама, как этот камень, мама, — с грустью в голосе проговорила дочь, усаживаясь на деревянный полог, — меня саму, хоть в центр бани клади, в виде места силы. Вот так теперь и живу. Хожу и оглядываюсь постоянно, как бы у кого жизнь не отобрать, ненароком.
Все расселись и молча. Задумались. Взрослые, с опаской, но при этом, с цепким любопытством, рассматривали освещённых масляными лампами Райс и Апити, молодые, тупо смотрели в никуда, как два нашкодивших ребёнка, в ожидании приговора.
Наконец, Тиоранта перестала быть «мамой» и стала Матерью. Она встала и принялась расхаживать, туда-сюда, перед сидевшими, заложив руки за спину и о чём-то напряжённо думая.
Царица, не смотря на свой возраст, имела удивительно молодое и подтянутое тело. Нормально стоящие груди, плоский, аккуратный живот, упругие ягодицы. Если не смотреть на лицо, то можно было подумать, что перед тобой молодуха расхаживает, притом не корявый переросток кутырки, а молодая баба, в самом соку и в самом спросе.
Продефилировав так, туда-сюда, достаточно долгое время, она остановилась на против молодых и задумчиво глядя на них, спросила свою подругу, так, будто этих сявок, тут вовсе не было:
— Ну, Русава, что думаешь?
Царская ведунья сразу не ответила, крутя заковыристый сучок с множеством отводов, величиной с ладонь и как будто, что-то на нём ища. Наконец, шумно выдохнула, убрала с глаз сучок, придавив его ладонью к пологу и грустно проговорила:
— Я ничего не вижу, подруга, но задницей чую, какую-то страшную беду.
Она тоже встала, подошла к царице, пристроившись рядом и так же уставившись на молодых, продолжила:
— Не зря, ой, не зря Валовый Терем такую парочку породил. Всякого повидала, сама знаешь, но такого…
— Вот и я о том же, — поддержала разговор Тиоранта, продолжая вести себя так, как будто девок перед ней не было.
— Это произойдёт за пределами вашего царствования, — неожиданно, как гром среди ясного неба, жёстким, уверенным голосом проговорила Апити, — враг будет лютый, до безобразия. Сильнее сильного. Умнее умного.
Все трое, как по команде уставились на предсказательницу. Та, упёрлась взглядом почему-то в Русаву и добавила уже по-простому:
— У него божий дар, но только чужого для нас бога.
— Мы можем, как-то, повлиять на это? — заинтересовано обратилась к ней царица.
— И да, и нет, — ответила Апити, — мы можем подготовиться к встрече во всеоружии. Мы можем создать условия конца его величия, поэтому мне надо уходить. Я должна к тому времени, очень многое сделать, а здесь, мне нельзя было появляться. Сглупила.
— Ой, да, не ной, — прервала её Райс, отвернувшись от подруги, — сама знаешь, что ничего случайного не бывает. Подумаешь влюбилась в моего суженого. Как влюбилась, так и разлюбишь.
— Да, не в этом дело, подруга, — неожиданно громко вскинулась светловолосая, которая никогда перед рыжей не пасовала, — понимаешь, раньше я всё видела в парящей дымке. А это говорило о том, что будущее ещё не сформировалось. Может будет, может нет и эта дымка легко менялась, а теперь, вижу отчётливо: высокое солнце и далёкие снежные горы и как говорит Русава, задницей чувствую, что лично приложила к этому руку, понимаешь? Вот только не пойму, где и как.
Подобное откровение, вновь заставило всех задуматься, а Райс, от чего-то, выпучив глаза, не моргая уставилась на Апити. Наступившее молчание прервала Тиоранта, как бы размышляя сама с собой: