— Тайны графини Алжбеты Батори? — удивился капитан.
— Разумеется, только некоторые, господин капитан, поскольку все тайны она доверяет очень немногим, — гордо ответил горбун. — Вот я, например, один из таких…
При всем своем любопытстве капитан возразил:
— Если госпожа считает нужным посвятить меня в свои тайны, так пусть сделает это сама!
— Мне приходится беречь свою шкуру, причем теперь больше, чем прежде, — засмеялся горбун. — Поверьте, господин капитан, не хотел бы я повторить ваши слова в присутствии хозяйки замка!
— А ты сумей и сберечь свою шкуру, и повторить мои слова, — отбрил капитан горбуна и повернулся, чтобы уйти.
— Зря упрямитесь! — Фицко был уверен, что завлечет капитана туда, куда ему нужно, если и не сейчас, так позже — непременно. — Не хотите же вы, чтобы чахтицкая госпожа сама водила вас по подземным коридорам и показывала вам тамошние помещения?
— Ты хочешь посвятить меня в тайны подземелья? — заколебался капитан.
— Только это, и ничего другого, — ответил коротко горбун, и глаза его засверкали. Он почувствовал, что капитан поддается соблазну.
Капитана действительно давно томило любопытство. От пандуров он наслышался невероятных историй о подземных коридорах, они дразнили его фантазию. И он уже не раз ждал случая, чтобы проникнуть хотя бы в подвал, который, как говорили, сам по себе впечатляет своей необъятностью и огромными, покрытыми искусной резьбой бочками, какие редко можно увидеть.
— И когда же ты намереваешься меня туда повести?
— Как только вы соизволите.
— Что ж, тогда веди.
— Только погодите чуть-чуть, господин капитан, я пойду за ключами и фонарем.
И он помчался в свою каморку, готовый прыгать от радости, что капитан так легко попал в ловушку. Конец тебе, капитан, конец! Только влезь в подземелье — никогда уже не увидишь Божьего солнышка.
Таков был замысел Фицко. Устранить капитана. Чем быстрее, тем лучше. Возвращаясь с ключами и фонарем, он обвел взглядом весь двор и все окна, чтобы удостовериться, что никто не видит, как он с капитаном исчезает в дверях подвала.
Любопытство капитана росло. Он ломал голову, стараясь понять, что же задумала Алжбета Батори, почему решила посвятить его в свои тайны. И вдруг, стоя в задумчивом ожидании, он услышал голос, звучавший на удивление глухо, словно доносился из подземелья:
— Капитан, будьте начеку!
Горбун приближался. Таинственное предостережение потрясло капитана, он неприметно огляделся. Перед собой он увидел лишь дверь каморки слесаря.
— Не выдавайте ничем, что слышите меня, — продолжал голос, и капитан почувствовал, что сквозь замочную скважину на него уставились чьи-то глаза. Предостерегающий голос исходил оттуда. — Не ходите в подземелье, но если вы все-таки пойдете, следуйте все время за Фицко, потому что…
Голос умолк. Горбун, которого, конечно, видел и тот, кто предостерегал капитана, был уже в нескольких шагах.
Кто же следил за капитаном и упреждал об опасности? Неужто Павел Ледерер?
Капитан недвижно стоял, мучимый тревогой и неуверенностью. Мысль лихорадочно взвешивала все происходящее.
Теперь было ясно, что Фицко ведет его в подземелье отнюдь не по велению своей госпожи. Капитан упрекнул себя в легкомыслии: он чуть было не попал в западню.
— Можно идти! Я готов! — вывел его из задумчивости голос горбуна.
Капитан испытующе всмотрелся в лицо Фицко, словно хотел прочесть на нем ответ на мучившие его вопросы. Но выражение этого лица было совершенно непроницаемо. Лишь в глазах таилось нечто такое, что вынудило капитана взяться за рукоять сабли. То был взгляд кровожадного хищника, подстерегающего удобную минуту, чтобы броситься на жертву.
— Что ж, пошли! — воскликнул капитан и твердо зашагал рядом с Фицко.
Искушение отбрить его, просто сказать, что он не желает идти в подземелье, было достаточно велико. Но ОН понимал, что тем самым достигнет лишь минутной победы, и ничего больше. Он чувствовал, что горбун что-то замыслил. И конечно, он не откажется от своего замысла и попытается снова его осуществить, как только представится возможность. Пусть же произойдет сейчас то, чему суждено произойти, — пусть Фицко еще раз убедится, что выбрал себе противника не по росту.
Горбун уже стоял на лестнице с зажженным факелом.
— Горе тебе, — крикнул капитан, — если ты не выполняешь приказ госпожи, а затеял какую-то подлость!
Он обнажил саблю, она зловеще заблестела в свете факела.
Фицко подумал было, что капитан раскусил его замысел и потому угрожает ему.