— Я безмерно люблю тебя. Моя любовь росла из года в год, потому что ты был недостижим. Каждого, кто добивался моего расположения, затенял твой сказочный образ. А если случалось, что тоска и мечта о счастье и любви все же бросали меня в чужие объятия, то это была и месть тебе, моему незнакомому любовнику. Но мстила на самом деле я только себе, отвращение и неприязнь леденили распаленное святотатственной любовью тело, и твоих соперников, о которых ты не имел и понятия, я презрительно отбрасывала, как ненужную ветошь.
Он слушал, точно пьяный, ее признания. И прошлое вновь ожило в нем, проснулись мечты и чувства, погребенные на дне души.
— Говори, мой рыцарь, говори голосом, который я впервые услышала там, на берегу Вага, и отзвуки которого раздаются в моей душе до сих пор. — Она обнимала его, глядя в глаза ему, словно желала навсегда утонуть в них.
— Бесценная моя, — и он обнял ее, — так я когда-то хотел тебя называть, исполненный горячей, страстной мечтой о тебе. Почти на каждом балу в чахтицком замке я старался быть рядом с тобой, но ты даже взглядом ни разу не коснулась меня. Ночи напролет я, как вор, бродил под твоими окнами. Заглядывал в них вожделенным взглядом, пытаясь угадать, за каким из них снятся тебе твои девичьи сны. Одно утешение мне оставалось — мечтать, как было бы прекрасно, посмей я однажды войти в твою белую комнату, встать перед тобой на колени, признаться тебе в любви и уловить в твоем чудесном лице хоть проблеск ответного чувства.
— Почему ты не открылся мне? Почему не вторгся неотвратимой судьбой в мою комнату?
— Нас разделяла непреодолимая пропасть. Потомок обедневших земанов, пробавляющийся ремеслом писаря у графа Дёрдя Турзо, мог ли я приблизиться к дочери вельможи? Не трусость — гордость мне не дозволяла. Я не хотел, чтобы ты отвергла меня или высмеяла… Я боялся пригласить тебя на танец, одна мысль о презрительном отказе доводила меня до безумия. В муках несчастной любви я наконец нашел выход без риска быть отвергнутым. Я долго обдумывал, как застигнуть тебя врасплох, как преодолеть твое упорство силой, чтобы добытые таким путем поцелуи остались воспоминанием на всю жизнь. Счастье улыбнулось мне. После долгого ожидания я настиг тебя! Я был тогда в исступлении, совершенно вне себя! Воспоминание об этом любовном безумии лежало на моем прошлом, как мрачная тень. Я считал себя бесчестным человеком, недостойным успеха в жизни, принимая награды и знаки уважения, которыми удостаивают порядочных людей, считал себя заядлым прохвостом. И более всего я боялся встретить тебя. Я не вынес бы укоров и осуждения в твоих глазах. Теперь тяжкий камень спадает с плеч, тень исчезает из моей жизни. Но я не чувствую облегчения, поскольку меня вновь терзает сожаление, что счастье было так близко, а я от него убежал!
— Ты убежал, но мы встретились снова!
— Встретились… и мне начинает казаться, что только вчера ускакал от тебя на коне… Ты такая же, какой была тогда, словно восемнадцать лет были одним днем: твое свежее лицо обращено ко мне, как тогда, твоя талия такая же стройная и руки твои в полутьме так же волшебно белеют. И мной опять овладевает давнее безумие…
Хотя бы еще раз встретиться!
В воспоминаниях и поцелуях убегали часы.
На Прешпорок уже опускались сумерки, вползая в комнаты заезжего двора. Гайдук на козлах кареты, которую он, по совету содержателя, ввел во двор, дабы не привлекать внимания и не давать повода для лишних разговоров, устал от долго сидения и нетерпеливо озирался, не возвращается ли наконец его господин.
В комнате, насыщенной ароматом цветов и духов, горели свечи, волшебная, дурманящая сила держала Юрая Заводского в плену. Вдруг в зеркале он узрел свое отражение. Усталые глаза, побледневшее лицо, лысина, вытеснившая некогда буйную шевелюру. Но, обратив взор на Алжбету Батори, он и вовсе ужаснулся.
Нет, это уже совсем не та девушка, которую он обнимал когда-то на берегу Вага, совсем не та фея, о которой он грезил. Годы оставили на ее лице и фигуре заметные следы. В иссиня-черные волосы они вплели серебряные нити, розовое лицо избороздили тонкими морщинами. Не та уже и стройная талия, хрупкая как стебелек розы, не та легкая, как луч, фигура. Перед ним стояла совсем чужая женщина. Он встал.