Он нес ее молча, молчала и она, хотя ее одолевало желание спросить, кто же он, ее спаситель.
Наконец мужчина остановился и бережно опустил ее на пол. Они стояли друг против друга, и факел освещал их фигуры.
— Кто вы? — Она так и не сумела превозмочь свое любопытство.
Незнакомец сорвал маску, и в зыбком свете открылось его улыбавшееся лицо. Она смотрела на него во все глаза, словно видела призрак, лицо ее озарилось внезапной радостью, сердце заухало в груди.
Подземный коридор, тайный путь злодеяний, никогда не был свидетелем такого взрыва радости и счастья.
— Я уже оплакивала тебя мертвого, а ты живой! Живой! — сияла она. Поцелуи и вправду убеждали ее, что он жив.
Вдруг она испуганно вскинулась.
Они стояли в том месте, где коридор разветвлялся на три направления. По одному из них шел человек с фонарем.
— Не бойся, Маришка, это друг, с которым мы условились здесь встретиться, — успокоил ее Ян Калина. — Да и будь это недруг, я чувствую в себе столько сил, что мог бы защитить тебя от злобы всего мира!
Успокоенная, она прижалась к нему, обняла, словно желала раствориться в этом объятии.
— Мы уже никогда не расстанемся! Повсюду, куда бы я ни пошел, ты будешь со мной, а если над нами нависнет опасность, я укрою тебя!
Мариша нахмурилась.
— Больше всего на свете я мечтаю остаться с тобой. Но в счастье мы не должны забывать о других. Я не могу уйти с тобой.
— Почему? — удивился Ян Калина.
— Что стало бы с твоей матерью, если бы она потеряла меня, единственное утешение и опору?
На этот вопрос он не нашел ответа. За него ответил приближавшийся друг:
— О матери не тревожьтесь, невеста твоя не должна за нее беспокоиться. Никто не сможет над ней издеваться, поскольку в Чахтицы она не вернется до тех пор, пока эта кровопийца не будет обезврежена. Она под защитой Андрея Дрозда и его товарищей. Вавро вырвал ее из рук чахтицкой госпожи и отвез в лес.
— Вавро — замечательный парень! — восхищенно заметил Ян Калина.
— Смотря для кого, — заметил друг и ощупал голову. — Эта шишка — его подарок.
Калина рассмеялся, Мариша с любопытством оглядела его приятеля.
— Это Павел Ледерер, — ответил Калина на ее немой вопрос, — и хочу опять просить у него прощения за то, что посчитал его предателем. Это он спас меня от виселицы и помог спасти тебя.
Павел Ледерер коротко рассказал, какие муки терзали его весь вчерашний день и ночь.
Разве он способен на предательство? Эту опасную игру он затеял только ради того, чтобы заслужить доверие Фицко и хозяйки замка.
— Еще в тот вечер под Частковцами, когда мы пленили тебя, меня охватило чувство отчаяния, — рассказывал он. — Я видел, как вся эта свора безжалостно расправляется с тобой, и сердце у меня разрывалось. Больше всего я боялся, как бы кто-нибудь из них не ранил тебя смертельно. Потому-то я и поспешил помочь им связать тебя. А ты с первой минуты считал меня предателем…
— Я бы отдал полжизни, лишь бы в тебе не разочароваться! — прочувствованно сказал Ян Калина.
— Но то, что случилось потом, перечеркнуло мои расчеты, — продолжал Ледерер. — Я рассчитывал на то, что тебя бросят в темницу и оставят там до утра. И собирался найти тебя и освободить. Но когда чахтицкая госпожа сразу же приговорила тебя и еще заставила меня раскалить клещи, я чуть было не рехнулся. Уверенность покинула меня, ни смелости, ни надежды не осталось. Я считал тебя уже погибшим, а себя — ни к чему не пригодным.
— Я тоже подводил итоги жизни, — прервал его Ян Калина с улыбкой, и Мариша прижалась к нему, — я видел себя уже на виселице.
— В иные минуты отчаяния, — продолжал Павел Ледерер, — я думал о побеге. Хотел уведомить Андрея Дрозда, что тебе грозит, по боялся и за него, ведь, чтобы освободить тебя, ему пришлось бы одолеть великую силу. К счастью, все благополучно кончилось.
— А чем кончился бой под градом? — спросил Калина, — когда Ледерер пришел освободить его, битва только началась.
Павел описал ему бой и все, что произошло во дворе замка, затем сказал:
— Мы слишком задержались. Пора в путь! Скажи, Ян, ты хорошо запер дверь, через которую бежал с невестой из застенка?
Ян успокоил его.
— А я крепко-накрепко запер другой выход, — смеялся Ледерер, — так крепко, что освободить их могу один я.
— И ты это сделаешь? — полюбопытствовала Мариша.
— Конечно, — с улыбкой ответил он. — И чахтицкая госпожа со всей ее челядью будут мне слепо доверять.