Между тем на тропе, пересекавшей лесную просеку, Эржа Кардош заметила еще одну девушку.
То была Барбора Репашова, которая из-под града, от тайного входа в подземелье, где неожиданно на ее глазах сгинул Павел Ледерер, шла окольными стежками, стараясь ни с кем не встречаться. Она не знала, куда ей податься и что предпринять, чтобы вновь обрести любовь Павла. Одно она знала точно: в Новое Место больше не вернется; при одной мысли, что люди примут ее печаль как свидетельство тоски по несчастному мужу, ее охватывала такая ярость, что она забывала и о муках отвергнутой любви. Нет, она не может вернуться в Новое Место. Чем старательнее она будет показывать, как ненавидит Мартина Шубу и как рада, что он умер, тем с большим презрением будут смотреть на нее. Никто не сможет понять, почему она грустит, чахнет и увядает, коли так рада своему вдовству.
Эржа была уверена, что дичь от нее не ускользнет, и потому свернула на дорогу. Барбора поразилась, увидев вдруг ее перед собой. Эржа Кардош ловко собирала сухие ветки — у нее уже созрел замысел, как затянуть эту девушку в сети чахтицкой госпожи.
Барбора вздрогнула, когда та нежданно-негаданно подбежала к ней:
— Милая девушка, ради всего святого, спаси меня! Я бедная вдова из Грушового и хожу сюда по дрова. Лесник подстерегает меня и, боюсь, схватит. Он тут неподалеку со своей дочкой.
Она слезно просила Барбору последить за лесником, пока она, мол, отнесет домой собранные дровишки, а то дома хоть шаром покати.
— А потом я ворочусь и отведу тебя к себе, — пообещала она. — Я вижу, ты одна-одинешенька. Поживешь у меня, а коли захочешь, так я найду для тебя и хорошую работу.
Барборе слова вымолвить не удалось — всевозможные обещания сыпались на нее как из рога изобилия. И все же эти обещания успокоили ее — наконец нашлось местечко, где она сможет спрятаться. Она забудет, что она дочь гордого мастера. Пойдет работать, эта милая женщина найдет для нее место, а за работой, может, утихнут страдания последних дней. Позднее станет ясно, что надо делать, чтобы оказаться поближе к Павлу Ледереру. Она помогла старухе собрать дровишек, выслушала ее советы, на каком расстоянии следовать за лесником и его дочерью, чтобы затем, когда Эржа воротится за ней из Грушового, они не попали к нему в руки. А если лесник вздумает выйти из леса, пусть-де проследит, в какую сторону он направится, а потом вернется сюда и подождет ее.
Барбора пообещала все выполнить, и Эржа, сгорбившись под тяжестью дров, пошла своей дорогой. Про себя она посмеивалась, до чего же ловко обвела вокруг пальца глупое создание. Вернись она сюда даже через несколько часов, девушка наверняка будет ждать ее и приметит, куда подались беглецы, если, конечно, они до ночи не станут отсиживаться в лесу.
Отойдя на некоторое расстояние, она бросила дрова в кусты и с закатанной юбкой весело припустилась в Грушовое. Там зашла в трактир и стала пропускать рюмку за рюмкой — насколько хватило денег. Потом послала корчмарского батрака в чахтицкий замок с известием, чтобы к вечеру в Грушовое приехали на телеге два гайдука и ждали у сельского старосты дальнейших распоряжений.
Возвратившись на то место, где должна была ждать Барбора, она не нашла ни одной живой души. Только вороны каркали во все горло, будто посмеиваясь над ней.
Старая подождала немного, уверенная, что Барбора задержалась, выслеживая лесника с дочкой, но ожидание ни к чему не привело.
Неописуемый гнев обуял ее: девушка, которую она считала такой простодушной, оказывается, обхитрила ее. Должно быть, все открыла леснику с Магдулой.
Распаленные водкой щеки побагровели. Она сжала кулаки, заскрипела зубами:
— Дай срок, непременно поймаю тебя! Всех троих изловлю!
9. Злые духи восстают из преисподней
Чахтичане еще в утренние часы проведали, что госпожа и ее три служанки исчезли. О, если бы их унесло в ад навечно!
Гайдуки всполошенно бегали по улицам и у каждого встречного спрашивали, не видел ли кто госпожу, Дору, Илону или Анну. Они, конечно, подозревали, что она в подземелье — позже это подтвердила Ката Бенецкая, боязливо признавшись, что заметила, как они спускались в подвал, но гайдуки все равно расспрашивали всех и продолжали поиски. Однако в подземелье никто из них сойти не осмеливался — это было строго-настрого запрещено. Не было большего преступления, чем наведаться туда без ведома и дозволения Алжбеты Батори и без присмотра самых верных ее слуг. Устрашающим примером вставал в памяти гайдук, который однажды, когда Фицко не то служанки забыли запереть дверь, прокрался в подвал, чтобы глотнуть малость вина, но был пойман и забит на «кобыле» до смерти. Сколько выпил капель вина, столько получил ударов! Кто же после этого отважится подвергнуть свою шкуру такому мучительству?