— Там, в конце, прекрасное закрытое место, — подсказала немного повеселевшая Майка. — Но я же тебе объясняла, не тупи: лучше всего в движении. Мало по садам мотаешься? Сейчас в них пусто…
— Это точно. А если в земле копаюсь, то зад к солнцу торчит.
— Вот, пожалуйста, что я и говорю. Пару часов в день и прекрасно всё сравняется…
«Зад» до Вертижопки дошёл. Мыслительная деятельность не являлась её сильной стороной, но одно она знала точно. Задница была её основным достоинством, и эти две верно говорили — целиком надо загорать, а не частями. И прямо теперь, сразу, пользоваться каждым удобным случаем, в том числе и нынешним. В это время года солнце яркое, но непостоянное. А Доминик всё ещё какой-то упрямый и непослушный…
И что, собственно, мешает попробовать?
Мучимая двумя проблемами: заботой о будущей зелени и соблазнением мужа, Боженка машинально обогнула можжевеловые и падубовые кущи и бросила рассеянный взгляд в сторону хвалёного Майкой места. Остановилась она так резко, что не успевшая затормозить Майка врезалась ей в спину.
— Ёшкин кот…
Майка тоже взглянула и вместо того, чтобы издавать бессмысленные возгласы, схватилась за телефон и принялась нажимать кнопки, благословляя в глубине души трудное разноязыкое детство. Харальд отозвался сразу.
— Ты где… а, вижу… иди осторожно вперёд и чуть правее, за тот холмик и кусты. Не светись, объект прямо перед тобой, как по заказу! Пошевеливайся! Скорее! Она начинает раздеваться!
Боженка не понимала напряжённого шведского шёпота, зыркнула на Майку недовольным глазом и вернулась к созерцанию представления.
Навьюченный, как ишак, самой разнообразной и тяжеленной аппаратурой Харальд имел только две руки, поэтому продраться сквозь заросли бесшумно не сумел. Вертижопка, озабоченная совершенствованием внешнего вида самого ценного фрагмента своего тела, шелест за спиной услышала, но не встревожилась, поскольку знала, что где-то в той стороне находился Доминик После недолгого колебания верхние части гардероба стали понемногу с неё сползать. Она, возможно, и отказалась бы от эксперимента, если бы где-то в отдалении, у въездных ворот, теплицы и старой развалюхи не началась жутко шумная заваруха. Кто-то вопил, что-то грохнуло, в общем, разгорелся полномасштабный скандал. И вдруг всё смолкло, будто вырубилось электричество на дискотеке. Слышалось только непонятное клекотание, нервный разговор на пониженных тонах, так сказать, человеческий, а не молодёжный. Что не помешало немедленно подтянуться к месту происшествия практически всем, ранее рассредоточенным по немалой территории строительства.
Вертижопка едва глянула в ту сторону и вдруг решилась. Вокруг стало пусто, и она, сочтя это удобным моментом, скинула с себя последнюю одежду и вступила в непосредственный контакт с тёплым солнышком. Те две бабы болтали что-то о движении… На шорохи второй раз даже не обернулась, сработал рефлекс.
У профессионала Харальда тоже сработал рефлекс. Не терять ни секунды!
Боженка с Майкой некоторое время пребывали в растерянности: что-то происходило у ворот — обе пытались разглядеть, но без малого километр всяких препятствий сделать этого не позволил. Колебались они недолго: что бы там ни случилось, никуда не денется, ещё успеют увидеть, а Вертижопка давала представление, единственное в своём роде. Кроме того, Майка не могла бросить Харальда на произвол судьбы. Швед не швед, а, как ни крути, мужчина, вдруг с катушек слетит…
— Это она тренируется? — пробормотала ошеломлённая Боженка, уставившись на нимфу в неглиже. — Просто чтоб форму не терять, или у неё какие зрители имеются? Случаем, не Доминик, извини, конечно?
— Извиняю. Нет, не Доминик, но тоже мужчина. Отсюда его не видно, но расстояние ему — не помеха.
— Фото?
— Вроде того. Тише! Даже не представляешь, как мне повезло. Если бы ещё обернулась и показала свою овечью рожу!..
И в ту же секунду везение повторилось. Из кармана Харальда выскользнул мобильник и упал в спутанную мёрзлую траву. Торопясь его поднять, фотограф споткнулся, наступил на сухие ветки, кусты затрещали, и Вертижопка всё-таки оглянулась, надеясь на зрителя в лице долгожданного Доминика. Харальда она не заметила, пожала плечами и усовершенствовала гимнастику, помня подслушанные слова о пользе загара в движении.
Скоро всё кончилось. Первые мартовские дни жарой не грешат, а однообразные упражнения согревали плохо.
— Эй! — закричал издалека Харальд, не стесняясь присутствия модели. — Она уже одевается! Мне достаточно, не знаю, как тебе?