— С каких это пор Джим Девис и Льюис Мартин играют честно и справедливо?
Брук пожала плечами и подняла руки вверх, кинув на подругу озорной взгляд.
— Я сказала, что хочу попробовать и заработать все честно и справедливо. Я не говорила, что не могу немного повеселиться, если настоящие мужики все же откажутся сотрудничать.
Они обе захихикали, тем самым разрушая оковы оставшегося напряжения.
— И еще, — добавила Брук, — если буду работать на себя, то у меня на примете есть один графический дизайнер, которого я с радостью возьму на работу.
Глаза Тиффани загорелись.
— Ты бы мне прилично платила?
Брук нахмурилась.
— Нет, ни в коем случае, — энергично замотала она головой.
Тиффани раздосадованно надула губы.
— Я бы платила тебе возмутительно неприличное жалованье.
Тиффани рассмеялась, а потом вздохнула.
— Так ты не собираешься бросить меня? Бросить меня ради своего смуглого красивого кровопийцы? — печально улыбнулась она.
Брук закатила глаза.
— Нет, глупышка. Никогда, — Она подняла руку. — Но прежде чем мы сможем приступить к чему-то подобному, нам нужно будет о многом поговорить, — Она встала с кровати и потянулась, радуясь, что худшее уже позади. — Ты не можешь просто так прийти сюда, обладая доскональными сведениями о вампирском сообществе и его членах. Я даже не уверена в решении Наполеана. Все будет зависеть от того, насколько надежной и преданной ты готова стать для вампиров, будут ли они чувствовать, что могут полностью доверять тебе, — Она вздохнула. — А также захочешь ли ты взять на себя риск и опасность, которое приходит с этим знанием. Сможешь ли смириться с уровнем секретности и, давай посмотрим правде в глаза, по сути с фактом прямого вмешательства? Это решение на всю жизнь, поэтому прежде чем соглашаться, нужно все хорошенько обдумать.
Тиффани выглядела ошеломленной, и Брук протянула руку, чтобы пригладить волосы подруги. Этот агрессивный и яркий стиль удивительно шел ей, выглядя эффектно даже на больничной койке.
— Но пока хватит об этом. Я больше не могу заниматься серьезными вещами, — Она прикусила нижнюю губу, пытаясь подавить свой энтузиазм, а потом встала и попятилась к двери. — Есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить.
— Наполеан? — осторожно уточнила Тиффани.
— Просто подожди, — ответила Брук.
Она открыла дверь, придерживая ее бедром, и подозвала Катю, которая стояла снаружи и держала на руках ее красивого новорожденного ребенка. Брук осторожно взяла сына на руки и крепко обняла его нежное тельце, снова задумавшись, что же ей с ним делать. Любовь, охватившая ее, сделала этот вопрос незначительным. Ей хотелось парить от счастья до самых небес. Женщина медленно повернулась, осторожно шагнула в комнату и закрыла за собой дверь. Она осторожно приблизилась к кровати, все время улыбаясь, как глупая клоунесса.
— Смотри! — гордо воскликнула она.
Глаза Тиффани расширились от удивления.
— О боже, какой красивый ребенок, — Она протянула здоровую руку и дотронулась до младенца указательным пальцем, а затем хихикнула, когда ребенок крепко и уверенно схватил его и улыбнулся ей. — Не думаю, что когда-либо видела такого красивого ребенка. Чей он?
Брук заколебалась, а потом глубоко вздохнула и вымолвила:
— Он мой. Помнишь?
Тиффани перевела взгляд с лица ребенка на Брук и обратно.
— Что ты сказала?
Брук с трудом сглотнула и вздернула подбородок, надеясь продемонстрировать больше уверенности, чем чувствовала на самом деле. Вся ситуация была крайне ошеломляющей, независимо от того, как она преподнесла ее.
— Он мой сын. Вернее, наш с Наполеаном.
— Ах, да… — кивнула Тиффани и почти улыбнулась.
А потом мягко упала на кровать, свесив здоровую руку в сторону и теряя сознание.
Глава 30
Наполеан молча стоял и наблюдал за поразительным количеством сильных мужчин, их судеб и детей, которые родились в доме Джейдона. Окинув взглядом большой церемониальный зал, он невольно подумал: «Все хорошо». Несмотря на все потрясения и непрекращающиеся битвы на протяжении столетий после первоначального проклятия, светлые вампиры процветали.
Он повернулся, чтобы посмотреть на свою судьбу, которая стояла рядом с ним и держала на руках их ребенка, его стремительно развивающегося новорожденного сына. Наполеан сделал быстрый вдох, его сердце затрепетало в груди. Брук можно было любоваться вечно. Красивая. Величественная. Такая же величественная, как любая рожденная в королевской семье женщина. Такая же настоящая, как ночное небо. Такая же красивая, как закат.