— Ты не можешь гарантировать, что просто пересечешь границу смерти и вернешься назад, не так ли, Накари? Правда в том, что мы можем потерять тебя… навсегда.
Накари медленно выдохнул, даже не заметив до этого момента, что какое-то время сдерживал дыхание.
— Да, Натаниэль. Всегда существует риск, что я могу не вернуться назад.
Кейген присел на корточки, словно ноги его больше не держали. А затем по очереди посмотрел на Нико и Янкеля.
— Маги, это действительно необходимо?
Оба вампира кивнули, но ответил Нико.
— Да, Кейген.
Натаниэль присел рядом с Кейгеном, его движения были изящными и хищными. Он замер, когда их глаза оказались на одном уровне.
— Я разделяю твои опасения, брат мой, но мы должны тщательно все обдумать.
Глаза Маркуса сверкнули красным.
— Отлично. Тогда я пойду вместо Накари.
— Со всем уважением, Маркус, — неуверенно произнес Нико, — нам придется вести битву, где друг с другом будут бороться свет и тьма, маги и колдуны, — Он уважительно опустил глаза и с трудом сглотнул, его кадык подпрыгнул вверх-вниз, когда вампир попытался избежать проницательного взгляда древнего мастера воина. — Мы не говорим о сражении между воинами, где главное сила и ловкость. Мы говорим о битве с темным лордом.
Маркус Силивази хмыкнул и сердито махнул своей раненной рукой.
— Неужели нет абсолютно никакого способа одному из нас противостоять этому демону, и в конце не умереть?
— Нужен дух, чтобы противостоять духу, — тихо ответил Нико. Он повернулся, чтобы предложить руку Кейгену, и когда целитель ее принял, помог ему встать. — Помоги нам это сделать, мастер целитель, — взмолился Нико. — Пожалуйста.
Кейген прикрыл глаза тыльной стороной ладони и опустил голову, изо всех сил сдерживая эмоции.
— Простите, но я не могу.
Когда он собрался уйти, Нико и Янкель в недоумении вытаращили глаза, а затем в отчаянии посмотрели на Накари.
— Кейген, — позвал Накари, — целитель… пожалуйста, вернись, — Когда Кейген не повернулся, он продолжил говорить ему в след. — Я не хочу умирать, брат, — сказал он обвиняющим голосом, — но я это сделаю. С тобой или без тебя, — Затем он понизил голос и прошептал: — Просто с тобой мои шансы были бы гораздо выше.
Кейген медленно повернулся, и поражение на его лице заставило желудок Накари скрутиться. Правда была высказана… вслух. Накари рискнет своей жизнью, чтобы спасти Наполеана, и никто не сможет его остановить. Он будет отчаянно сражаться за свою жизнь, но не было никакой гарантии, что он выживет.
Маркус потер переносицу, выглядя утомленным. Он отступил на несколько шагов назад и взглянул на Накари, его глаза отражали свет, словно первозданные камни. Когда вампир, наконец, заговорил, его голос был безучастным и гулким, словно пустой сосуд. Будто он похоронил все эмоции внутри себя.
— Я еще не дал тебе своего благословения, Накари, — В его словах прозвучала скрытая угроза, вампир вполне мог отказать ему, воспользовавшись правом самого старшего в семье. — Натаниэль? Кейген? Что думаете?
Кейген пожал плечами и вскинул руки, словно говоря: «Я сдаюсь».
— Прежде всего, я целитель своего народа. Я помогу подчинить Наполеана. Я даже помогу осушить его кровь, пока он не умрет, временно, разумеется. И да, я сделаю тоже самое для Накари. Я буду наполнять воздухом легкие брата, направляя кислород в его мозг, пока он в качестве духа будет сражаться за нашего короля, — Он внимательно оглядел трех магов, с сожалением покачав головой. — Но не просите меня принять окончательное решение. Этого я сделать не смогу.
Широкая грудь Натаниэля медленно поднялась и опустилась.
— Мы братья, но прежде всего, мы преданные подданные нашего короля. Я задам вопрос только один раз, но настаиваю, чтобы ты ответил честно. Есть ли другой способ?
Накари долго и усиленно думал, прежде чем ответить. Когда он, наконец, заговорил, в его голосе звучала полная убежденность.
— Нет, другого способа нет.
Натаниэль шагнул вперед и притянул Накари в крепкие объятия. Он легко, почти незаметно поцеловал брата в макушку.
«Мы тебя любим», — прошептал он мысленно.
— Ступай с моим благословением.
— Спасибо, — сказал Накари, почти задыхаясь от нахлынувших эмоций.
Он обернулся к Маркусу и взглянул в глаза воина. Это почти разрушило его решимость. Если бы он мог встать на колени перед старшим братом, поклясться в своей преданности и пообещать прожить долгую, здоровую жизнь, он бы это сделал — только, чтобы стереть горе в глазах Маркуса.