Он опустил голову, чтобы встретить ее пристальный взгляд.
— Тебе бы этого хотелось? Свадьбы?
Джослин пожала плечами.
— Я не знаю. Вообще, я никогда особо не думала об этом. Если быть совсем откровенной, я никогда не видела себя замужней.
Натаниэль выглядел удивленным.
— Такая красивая и умная как ты? Мне трудно в это поверить. Ты, должно быть, получала дюжину предложений.
Она начала отвечать, но ее прервало глубокое рычание.
— Вообще-то, если задуматься, — сказал он, — я не хочу знать.
Джослин засмеялась и покачала головой, целуя его в подбородок прежде, чем лечь на теплую грудь.
— А ты и правда ревнивец, верно?
Натаниэль лениво провел подушечками пальцев вдоль ее мягких, узких плеч, опустившись ниже, чтобы приласкать грудь, как будто не мог остановиться.
— Я не знаю, что подходит под человеческое понятие ревности. Я не боюсь, что другой мужчина отберет тебя у меня, потому что никакой мужчина, совершивший такое, не останется в живых. И да, то, что является моим, я держу близко к себе.
Джослин вздохнула. Она привыкала к его дикому характеру, начиная воспринимать... и принимать... в другом свете.
— Натаниэль? — прошептала она, ее голос внезапно стал серьезным. — Могу я спросить кое-что?
— Все что угодно, — ответил он, приподнимаясь над ней и прижимая ближе к себе, смотря с обожанием в глаза.
Джослин глубоко вдохнула.
Она знала о проклятии и о том, что, в конечном счете... требовалось... сделать, но у нее не хватало храбрости, чтобы столкнуться с этим лицом к лицу. Жуткие события предыдущей ночи, ужас от того, что сделали с Брэйденом, ее попытки сопоставить последние несколько дней с реальностью. Ей пришлось пережить ужасное столкновение с Тристаном, чтобы понять, насколько далеко зайдет Натаниэль, чтобы защитить ее... сколько безопасности, доброты и любви он может предложить ей.
Никто в действительности никогда не присматривал за ней прежде, и, конечно, никто не хотел обладать ею — угождать ей — так, как это делал Натаниэль. Он смотрел на нее так, словно она была всем в этом мире и могла затмить даже луну и звезды.
Колетт была права: есть намного худшие судьбы, чем жизнь с таким мужчиной, как Натаниэль. И теперь, когда она знала, каким любовником он мог быть, у нее не было намерений когда-либо отпускать его.
Рука Джослин спустилась к животу, и она спросила, пытаясь не отводить от него взгляд.
— Значит... я... беременна?
Она почти задохнулась от этого слова, но все-таки сумела задать вопрос, и теперь, затаив дыхание, ожидала ответа.
Натаниэль изучал ее лицо, мягко поглаживая щеку рукой.
— Ах, iubito mea[4], — он вздохнул, — так много всего мне приходится просить у тебя за такое короткое время. Это не всегда будет так.
Он коснулся губами ее лба, щек, кончика носа и только потом накрыл ее рот медлительным поцелуем, одновременно мягким и настойчивым, страстным и нежным.
Он уже был возбужден, но не стал распалять ее еще больше.
— Я намереваюсь сделать тебя счастливой, любовь моя, — интригующая улыбка осветила его лицо. — Фактически, я изучал твои воспоминания, и надеюсь, что ты не возражаешь, потому что у меня уже есть несколько идей.
Джослин не могла противиться, ее любопытство было сильнее.
— Например?
Он вздохнул.
— Например, поставить аквариум здесь в доме, — Натаниэль провел пальцами вдоль ее руки и обхватил ладонь, — если хочешь, мы можем оставить твой с теми же... рыбками... которые у тебя есть в Сан-Диего, перевезем их сюда: очень осторожно, я обещаю.
Он поднес ее руку ко рту и мягко поцеловал костяшки пальцев.
— У меня нет намерений позволить даже одной из твоих любимых рыб умереть, — он усмехнулся. — Или, если ты готова к приключениям, мы могли бы увеличить твою коллекцию.
Джослин улыбнулась.
— Это как?
— Я всегда хотел атриум: большой, тропический, мой дождевой лес, вместе с туманом, экзотическими птицами и водопадами. И что может быть лучше, чем построить аквариум, возможно, что-то панорамное, что-то естественное, посреди тропического рая. Мы могли бы привезти самых редких рыб со всего мира, — он поцеловал ее, прикусив нижнюю губу и оттянув ее немного, прежде чем отстраниться. — Ты бы хотела этого?
Джослин знала, что ее лицо вспыхнуло, потому что могла чувствовать переполнявшую ее теплоту и радость.
— Да! — воскликнула она. — О мой Бог, я так волновалась о том, что может произойти с моими рыбками.
Она засмеялась над нелепостью этого заявления, в сравнении со всеми другими произошедшими событиями.