Прошло шесть недель после начала экспедиции.
Ран выбрался из очередной пещеры. В сумерках он едва разглядел Бахмана.
— Оно было спрятано в Буане, Отто! — взволнованно воскликнул Бахман. — На такой глубине лежало, что мы его чуть не проглядели. Все покрыто змеями!
— Что? О чем ты говоришь?
— Оно у нас, Отто! Мы нашли Антиохийское копье!
Укрепленная пещера в Буане была частью разветвленной сети подземных ходов, примыкавших к шоссе Тулуза — Барселона неподалеку от перевала Пюиморен. Посередине насыпи, укрепленной стенами с парапетами, находился впечатляющий портал — вход в несколько пещерных залов. Ран хорошо знал эти пещеры. Очень осторожно, остерегаясь змей, он пошел к тому месту, где его ожидало найденное сокровище. Рабочим удалось очистить ларец от змей, и при этом никто из них не пострадал от укуса, что само по себе казалось чудом. Но ларец не открывали — ждали Рана. Он был невелик, как и предсказывал Отто, золоченый, украшенный крошечными рубинами и маленькими жемчужинами неправильной формы.
Прикоснувшись к крышке, Ран заметил, что одна петля совсем проржавела. Он постарался не сломать вторую. Внутри, на потускневшем обрывке льняной ткани лежал кусок железа размером не больше его кулака. Ран показал его Бахману и офицерам, затем — шестерым рабочим, участвовавшим в поисках. Шахтеры смотрели на находку неуверенно. Они попросту не понимали, что им показывают. Все молчали.
Из пещеры вышли в темноте. Ран услышал голос Бахмана:
— Гиммлер наденет на тебя лавровый венок, Отто!
— Это и твоя заслуга, Дитер, не только моя.
— Я думал, ты обрадуешься сильнее, друг мой.
— Я в восторге. Просто немного устал, наверное.
— Ну, от этого у меня есть лекарство! Давай в честь нашей последней ночи в этих краях отправимся в деревню и хорошенько выпьем. Что скажешь?
Празднование закончилось только к утру. Подчиненные Бахмана рассадили двенадцать шахтеров по трем машинам. Отто поехал с Дитером.
Путь до Берлина занял три долгих дня. Приехали поздно, и Ран заночевал у Бахманов, в гостевой комнате. На следующее утро они с Дитером отнесли реликвию Гиммлеру. Конечно же, Гиммлер был рад, впрочем, при виде находки в его взгляде просквозило неизбежное разочарование. Антиохийское копье могло воодушевить войско средневековых крестоносцев, но в нынешний век безверия оно казалось не слишком достойным сложенных о нем преданий.
— Я даже не уверен, что это наконечник копья, — укоризненно произнес Гиммлер.
— Вполне возможно, — согласился Ран. — Многие ученые считают, что к древку копья, которым пронзили Христа, было прикреплено навершие римского штандарта.
— Я этого не знал.
— Не это главное, рейхсфюрер. Главное то, какие чувства вызывала эта вещь. То, к чему вы прикасаетесь сегодня, — это предмет, который силой воображения катаров преобразился в божественное видение — кровь, слоновая кость и золото.
Гиммлер кивнул и попытался представить себе все это. В следующее мгновение он устремил взгляд на Бахмана и деловито осведомился:
— Полагаю, вы позаботились о шахтерах?
— Как только они ступили на землю Германии.
Гиммлер открыл ящик письменного стола и вытащил четыре билета на предстоящие Олимпийские игры. Вручив их Бахману и Рану, он сказал, что они выполнили потрясающую работу, и обещал проследить за тем, чтобы их обоих соответствующим образом вознаградили за их старания. А пока будут идти приготовления к подобающему чествованию, он предлагал им быть его гостями на Олимпиаде. Несколько минут Гиммлер рассуждал о предстоящих торжествах, о важности Олимпийских игр для того, чтобы все увидели новую роль Германии в мире. К концу речи он выглядел все же несколько разочарованно: конечно, рейхсфюрер предпочел бы, чтобы после похода за Граалем ему доставили красивую чашу и изысканное копье. Впечатление было такое, что он готов выпроводить Рана и Бахмана из своего кабинета.
Бахман вел себя так, словно ничего не заметил. Наверняка он думал о своем внеочередном производстве в штандартенфюреры.
— Похоже, все прошло хорошо.
Ран кивнул.
— Что теперь не так, Отто?
— Что означает фраза Гиммлера насчет шахтеров? — спросил Ран.
— Те, которые нашли реликвию в пещере, могли проболтаться другим, поэтому мы распорядились, чтобы они все были казнены, как только пересекут границу Германии, — ответил Бахман. — Из соображений безопасности.