Он отодвинул золотой стул для Селандин, затем устроился на сиденье рядом с ней. Словно он ее ухажер на пиру, он наполнил ее кувшин и наполнил ее тарелку кусочками, которые, как он думал, ей понравятся.
— Как насчет моих манер за столом?
— К ним не придраться. Традиции торжественного пиршества не слишком изменились.
— Не все мои знаменитые умения я заспал.
Она уловила его намек, судя по блеску в ее глазах.
— Смелое заявление для того, чье кровообращение уже годы оставляет желать лучшего.
Было облегчением снова слышать, как она оскорбляет его без страха. Он наклонился ближе, поднося сливовый пирог к ее губам.
— Если ты проведешь больше измерений, то и там ко мне не придерешься.
— Хм. Меня не так-то просто впечатлить.
Он в этом не сомневался. На пике своего могущества она, должно быть, была веселой вдовой, наслаждающейся своими тайными связями. Такая женщина, которая могла вдохновить Принца Тауруса разжечь вражду ради романа с Принцессой Паво, который не забудут поколения.
Богиня, она, должно быть, огненной в постели. Но огонь был самой большой слабостью Гесперина.
Она откусила кусочек сливового пирога, смакуя его во рту. И языком подхватила струйку темно-красной начинки, выступившую на ее нижней губе.
С каких пор наблюдать за тем, как женщина ест, стало так эротично? Сам собой возник образ: как она слизывает с губ полоску его крови.
С когда его фантазии стали такими Гесперинскими?
Он указал на уголок ее рта.
— У тебя там капелька джема.
— Не смей говорить мне, что мои манеры за столом заржавели. — Она нахмурилась и потянулась за салфеткой, чтобы вытереть рот, но только размазала его.
— Я уверен, ты намеренно испачкала сливовым пирогом лицо, чтобы проверить мою выдержку. — Он поднял свою салфетку. — Можно?
Она замешкалась на мгновение, затем наклонилась ближе. Осторожно, медленно, он промок сладкую начинку с ее лица.
Ищущий взгляд появился в ее больших карих глазах.
— Где ты научился спрашивать разрешения женщины, прежде чем прикоснуться к ней? Этим манерам не учат здесь, в Кордиуме.
— Ортрос, — кратко ответил он.
— Значит, ты бывал в королевстве Гесперинов?
— Это королевство, знаешь ли. Именно там я провел свои первые десять лет как Гесперин.
Она подперла рукой подбородок, изучая его.
— Ортрос такой же отвратительный, как о нем говорят в сказаниях?
— Нет, — правдиво сказал он. — Рядом с ним меркнет даже Кордиум.
— Это совсем не то, что говорят легенды.
— Ты предпочитаешь правду, не так ли?
— И почему я должна доверять Гесперину, говорящему правду?
Он вздохнул. Он когда-то задавался тем же вопросом. Трои поиграл с кольцом на своем мизинце, затем решил показать его Селандин.
— Ты, несомненно, разбираешься в изысканных украшениях. Скажи мне, было ли оно сделано где-нибудь в Тенебре или Кордиуме?
Она взяла его руку. Ее пальцы, сморщенные от долгой ванны, ласкали его ладонь, пока она изучала золотую полосу и красный лунный камень. Ее аура потянулась к кольцу, проверяя заклинания на нем.
— Я никогда не видела такого драгоценного камня нигде в смертных землях, — призналась она наконец, — и не чувствовала магию, которая создала его.
— Весь Ортрос похож на это кольцо.
Ее глаза сверкали вызовом.
— Мне не стоит удивляться. Гесперины известны тем, что они красивы и соблазнительны. И опасны.
— Каково на ощупь магия в этом кольце для тебя?
Она замолчала, словно подбирая слова.
— Правда опаснее, Селандин, — напомнил он ей.
— Магия ощущается чистой, — прошептала она.
— Под красотой Ортроса скрывается еще больше красоты. По правде говоря, Гесперины отвратительно честны и раздражающе добросердечны. Понятия не имею, как я стал одним из них.
Ее губы дернулись.
— Никаких жестоких женщин, творящих хаос? Никаких смертоносных оргий?
— Сожалею, что разочаровываю тебя. Королевы — самые мирные существа, которых я когда-либо встречал. И ни одна из моих Гесперинских любовниц не съела мое сердце.
Она подняла бровь.
— Вижу, ты и в бессмертных постелях совершаешь завоевания.
— Если бы я рассматривал Гесперинскую женщину как нечто, что нужно завоевать, она бы вышвырнула меня с дальнейшим приземлением на задницу. И с ее магией это было бы болезненно.