Старые, могучие огни. Раньше у нее не было бы ни единого шанса против этих заклинаний. Но теперь, спустя столетие, их сила угасала. Она пряла нить, изучая узоры магического огня, пока не поняла структуру заклинаний.
Затем она раскрутила веретено против солнца, освобождая нить. Она почувствовала мимолетное сопротивление в пламени. Огонь стал слабее, и его жар сменился теплом.
Она снова резко провернула веретено. Еще раз. Дюйм за дюймом стена огня опускалась, пока, наконец, не превратилась в тлеющие угли, оставив пятна света в ее глазах.
Она глубоко вдохнула. У нее получилось.
Перед ней раскинулись заросшие сады, а за ними стояла усадьба, величественная тень в свете лун. К ней донесся аромат, более изысканный, чем любой из летней процессии. Этот запах, должно быть, исходил от цветов, захвативших территорию. Их извивающиеся лозы были покрыты шипами, и все же самые потрясающие цветы росли из этих опасных растений, с слоями алых лепестков, закрученных друг вокруг друга. Селандин никогда не видела ничего подобного.
Были ли это розы, священный цветок Гесперы, Богини Ночи? Все ее творения были опасно прекрасны. Особенно Гесперины, клыкастые, кровожадные бессмертные, служащие ей.
Где-то в этом доме один из их рода лежал в столетнем забытьи. После столь долгого времени он, должно быть, очень, очень голоден. Селандин рассчитывала на это.
Но чтобы добраться до него, ей предстояло выжить среди магии Гесперинов, охраняющей его логово.
Остатки тропинки вели сквозь розовые лозы. Она придерживала свои одежды, чтобы не зацепиться за шипы. Некоторые легенды гласили, что цветы убьют любого мага, попытавшегося приблизиться к Гесперину. Другие утверждали, что в полнолуние он просыпается от своего забытья, чтобы заманить девственниц в свой сад и выпить их кровь.
Селандин не увидела трупов девственниц, приближаясь к усадьбе. Возможно, не все истории были правдивы. К счастью, иначе, если он предпочитал невинных, у него не было бы никакого интереса к Селандин, и ее попытка предложить ему свою кровь была бы напрасной. Тем не менее, она держала прялку наготове, чтобы отодвинуть любые лозы, если они попытаются ее задушить.
Когда она врезалась в защитное заклинание, удар ошеломил ее. Она оперлась на прялку, чтобы не упасть, чувствуя головокружение. Она никогда не ощущала такой силы. Она отталкивала и утешала ее.
Прекрасная. Обманчивая. Гесперинская.
Связываться с Гесперой было опаснее всего, что ей доводилось делать прежде.
Она знала это, когда шла сюда. Была ли она трусихой? Или она все же получит свою месть?
Она нащупала веретено и повернула его дрожащей рукой. Казалось, все ночное небо завертелось вокруг нее. Она устояла перед волной головокружения и позволила странной силе течь через ее мистические чувства. Как только ей показалось, что она поняла ее природу, она изменилась.
Наконец, она повернула веретено в обратную сторону. Она стояла там долгие мгновения, вращая и вращая его против солнца. Казалось, ей самой нужно было стать бессмертной, чтобы хватило времени на распутывание всех слоев заклинаний, которые Гесперины наложили, чтобы охранять своего спящего собрата.
Затем с шелестом розы раздвинулись, открывая ступени к двери усадьбы. Она осторожно шагнула вперед.
И прошла сквозь барьер, будто он сам позволил ей войти во владения Гесперина.
Действительно ли она разобрала заклинание? Или оно пропустило ее по своим причинам?
— Сделай худшее, на что способен, Гесперин. — Селандин поднялась по ступеням и толкнула входную дверь.
Она осмотрела яркий вестибюль, проверяя пространство своими чувствами. Магических ловушек не ощущалось, но и Гесперина тоже.
Приглушало ли его присутствие забытье? Она надеялась, что это так. Если он умер, прежде чем она смогла бы им воспользоваться, она была бы в ярости.
Она двинулась дальше. Заклинательные огни светились в каждом светильнике. Их яркий блеск больше напоминал звезды, чем творения смертных магов. Еще одна Гесперинская магия.
Она шла по толстым коврам под высокими сводчатыми арками. С каждым шагом она чувствовала себя все более одинокой.
Никаких храмовых старух, следящих, как ястребы. Никаких учеников, выискивающих проступки ради собственного продвижения. Никаких указов, спущенных мужчинами из Ордена Антроса, которые управляли женщинами даже в их собственных местах поклонения.
Селандин остановилась и сорвала вуаль. Теплый летний воздух коснулся ее щек и высушил слезы.
Она распустила волосы, вынула их из узла, встряхнула головой и позволила темно-каштановым волнам рассыпаться вокруг. Прялка с грохотом упала на пол, когда она сбросила саван и скинула жесткие, тонкие туфли. Она сняла все следы храма, пока на ней не осталась только длинная туника и нижнее белье.