— Я… совершил многое, чем теперь не горжусь. Я уничтожал своих врагов и пировал после этого. Если бы не мои люди, не знаю, во что бы я превратился.
— Ты был близок со своими солдатами?
— Они были моей настоящей семьей.
— Ты расскажешь мне о них?
— Как-нибудь ночью. Когда я смогу.
Она не настаивала, только положила голову на его грудь. Казалось, способность ее сердца к ласке не знала границ, как не знали их ее страсть и ее злопамятство. Каким-то образом эти ночи, наполненные похотью и убийством, тоже пробудили ее нежность.
Он запустил руку в ее волосы.
— Когда умер отец, я не мог решиться на примирение с матерью. Я так и не отправил ей приглашение на коронацию, все не мог выбрать. — Он откашлялся. — Оно все еще было на столе, когда мне сообщили, что она умерла.
— Твоя скорбь течет в моих венах.
Впервые эти слова имели для Трои смысл.
— По окончании траура я дал коронационный пир. Место Гесперы на банкете действительно было пустым. Все Ордены прислали своих избранных представителей. Я и не подозревал, что маг Антроса, произнесший благословение над моим столом, был братом Риксора I.
— О боги.
— Конечно, он отказался от своих титулов, когда стал магом. Все они клянутся, что оставляют мирские заботы, вступая в храм, включая вражду между нашими династиями.
Она фыркнула.
— Мы знаем, что они ищут эту религиозную власть именно для того, чтобы превратить его в очередное оружие в затяжном противостоянии.
— Риксор годами пытался завоевать Галео, и я раз за разом побеждал его на поле боя. Поэтому его брат отравил меня в моем собственном доме. — Трои поднял руку, показывая кольцо. — Моя мать оставила мне его, когда умерла. Ее последние слова ко мне были в письме, где она наставляла меня, что если наступит время, когда вся надежда будет потеряна, я должен пролить свою кровь на этот камень. Умирая, я наконец отчаялся настолько, чтобы пойти на риск.
— Что сделало кольцо?
— Оно призвало древнего Гесперина, вооруженного до самых острых зубов.
— Ну, тогда ты, должно быть, действительно думал, что умрешь.
Трои рассмеялся.
— Кровавый Принц Рудир19 везде внушает либо ужас, либо обожание. Он Гесперин-странник, который покидает Ортрос, чтобы путешествовать по землям смертных, саботируя Ордены и защищая гонимых. И вот он, самый могущественный принц Гесперинов, возвышался надо мной в своих алых боевых одеяниях с массивным длинным мечом в руках. Я думал, что он ускорит мою смерть, отрубив мне голову.
Селандин приподнялась на локте, явно увлеченная его рассказом.
— Как ты убедил его пощадить тебя?
— Мне не пришлось. Он убрал меч и вместо этого наложил на меня заклинание исцеления. Я узнал той ночью, что женщины моего рода помогали ему в его исканиях. Это пробудило то, что Гесперины называют узами благодарности, которые должны быть почтены. Когда яд распространился по моему телу, что я уже не мог выжить как смертный, он забрал меня обратно в Ортрос. Его товарищ Аполлон взял меня под свое крыло и предложил мне Дар.
Аполлон всегда говорил, что видел в Трои часть себя. Видимо, они оба в прошлом зашли слишком далеко в своей роли воинов.
— Так ты остался в Ортросе с ними? — спросила Селандин.
— С одной единственной целью: овладеть своей силой, чтобы я мог убить Риксора и его брата. Я тренировался с Рудиром и Аполлоном, пока наконец не почувствовал себя готовым встретиться с врагами.
— И ты оказался в поместье.
— Да. Ровно через десять лет после окончания моей смертной жизни я вернулся в Кордиум и обнаружил, что мои худшие опасения сбылись. Риксор I захватил все, от земель моего отца до дома моей матери. Я ворвался на его летний пир, чтобы разорвать его своими руками. Он бежал, как трус, со своими гостями, пока его брат остался лицом к лицу со мной, как в сказаниях. Это была долгая, ожесточенная битва. Я сражался, движимый больше яростью, чем стратегией, и вновь оказался на грани поражения.
— Как ты выжил?
— Мои раны, истекающие кровью в родовом доме моей матери, вызвали нечто, что я никогда не считал возможным. Моя кровь пробудила защиты Святилища, самые редкие и могущественные из защитных заклинаний Гесперы.
— Разве Ордены не уничтожили всех магов Святилища во время Последней Войны более пятнадцати веков назад? — спросила Селандин.
— Да, но места, где они умерли, — это где их магия живет наиболее могущественно. Одна из предков моей матери была магом Святилища, которая пожертвовала собой в собственном доме, чтобы ее заклинания сохранились для защиты ее потомков.