Ее хватка на прялке ослабла. Она едва услышала, как та упала на ковер. Она вцепилась в его мощные плечи, чтобы удержаться, теперь уже против нарастающих волн удовольствия внутри нее.
Она сжала бедра. Он едва прикоснулся к ней, но ее нижнее белье уже промокло. Как он мог сделать это с ней всего лишь укусом?
Задыхаясь, она поддалась желанию двигаться и выгнулась против него. Да. О, да. Она вонзила ногти в его плечи, балансируя на грани. Ее план мог подождать. Весь остальной мир мог сгореть. Ничего не имело значения сейчас, кроме освобождения.
Глубокие, насыщающие спазмы наконец охватили ее, заставив разомкнуть губы. Его рычание вибрировало у ее горла, и она ощутила этот звук каждой клеточкой тела. Твердо удерживая ее трепещущее тело, он продолжал пить, втягивая ее в новые и новые волны блаженства.
Когда она истощилась, она неподвижно лежала на нем, пытаясь отдышаться. Его клыки выскользнули из нее, и, черт возьми, даже это движение послало удовольствие по ее телу. Он отстранялся. Поворачивал ее лицо к своему. Ее кровь стекала из уголка его рта. Она сглотнула.
Его длинные ресницы приподнялись. Его темно-карие глаза сфокусировались на ней.
— Кто ты? — Его хриплый голос послал дрожь по ее коже от точки, где их груди соприкасались.
— Селандин. — Она произнесла это вслух другому человеку впервые за годы. Ее настоящее имя, то, которое у нее отняли, когда она вошла в храм. То, которым она все еще знала себя.
— Селандин. — Он произнес ее имя, словно пробуя самый изысканный деликатес на языке. Его взгляд скользнул по ней, и свет заклинаний ударил в его отражающие глаза. Они засияли ярким золотом. Внутри павшего принца она увидела голодного хищника.
Трои думал, что ее кровь — это сон. Но его глаза были открыты, и она никуда не исчезла.
Он мечтал о пробуждении прежде. Сколько раз он открывал глаза в одном кошмаре, чтобы оказаться в другом? Сколько лет потратил на эти ложные пробуждения, вечно оставаясь в плену у своем Забытьи?
Теперь в его объятиях билась сама жизнь — ее сердце стучало в унисон с его, вкус ее экстаза все еще жил на его языке.
Селандин была реальна. Он проснулся.
Он сжал густые темные волны ее волос и слизал каплю крови с ее шеи. Запах желания прилип к ее янтарной коже. Он должен перевернуть ее и держать под собой, пока они оба не насытятся досыта.
Ее пульс участился под его языком. Соленый запах перебил аромат ее желания. Страх.
Это шокировало Трои, полностью пробудив его, и он мгновенно отпустил ее.
Она осторожно отползла от него, с величественным достоинством поправляя тунику. Когда он не сделал ни малейшей попытки последовать за ней, она схватила со стола посох и уселась, прислонив костлявую спину к спинке кровати, острие ее палки теперь разделяло их.
Она носила прялку мага Черы, и все же она бросилась в постель Гесперина, не заботясь о целомудрии или последствиях общения с еретиком вроде него. Он знал ее имя, но кем была Селандин на самом деле?
Он приподнялся, одной рукой придерживая простыню вокруг талии. Рука, на которую он опирался, дрожала. Он снова упал на подушки, уже истощенный от усилия сесть. Воспоминания нахлынули на него, голова закружилась.
Кто-то наконец пришел за ним. Не группа могущественных Гесперинов. Одна смертная женщина.
Красивая, полураздетая, которая и желала, и боялась его. Тонкая ткань ее туники облегала соски, и он чувствовал, как она влажна. И все же настороженность заострила ее аристократические черты. Теперь он разглядел серебряные пряди у висков и темные круги под ее большими карими глазами. Когда он смотрел в ее душу, ее эмоции накрыли его.
Он всегда ненавидел эту сторону природы Гесперинов. Кровавый Союз беспрерывно обрушивал на него чувства каждого кровоточащего существа — водопад чужих эмоций, который он так и не научился сдерживать. Гесперины называли свою эмпатию величайшей силой, но он считал ее проклятием — чувствовать чужие эмоции, как свои собственные.
До этого момента. После долгого одиночества здесь он жадно пил ее яркие эмоции. Она была пиром страсти и гордости, печали и гнева. Такого гнева. Его клыки пульсировали.
— Спасибо, что разбудила меня, Селандин. — Его хриплый голос был едва узнаваем, он прочистил горло. — Прими мою признательность.
Она наклонила голову.
— Я полагаю, мы можем помочь друг другу, Троил Таурус, принц Галео6.
Он усмехнулся без юмора и указал на свои клыки.
— Единственный титул, который мой вид может носить в мире людей, ‘еретик’. Мое имя среди Гесперинов — Первородный Троилос7.