Расколотый обелиск торчал из кладбищенской травы, будто сломанная кость, и словно осуждающий перст указывал на грязные облака. Рафен плавным скользящим движением обогнул его и спустился в неглубокую впадину. Еще днем ранее здесь было укромное место — священный сад, посаженный в память космических летчиков, погибших на войне за Рокен. Теперь от него осталась воронка в разоренной земле: шальной вражеский снаряд во время суборбитальной бомбардировки угодил сюда и проделал в грунте полукруглую яму, расплавив грязь и превратив ее в пятна гладкого фульгурита. Содержимое прежде богато украшенных, а сейчас разбитых гробов лежало в бурых лужах под керамитовыми подошвами Рафена. Он шагал по хрустящим в грязи костям и старым медалям. Пройдя между скелетами, космодесантник взобрался на противоположную кромку воронки и задержался, проверяя азимут.
Он вскинул голову и посмотрел вдаль, на изогнутый силуэт статуи готового взлететь ангела — с раскинутыми руками и расправленными крыльями. Лицо изваяния осталось чистым и прекрасным. Устремленный ввысь взор словно видел иное, совершенное небо, бесконечно далекое от грубой реальности этого мира. На один безмятежный миг Рафен поверил, будто каменный серафим вот-вот обернется и явит ему лицо лорда Сангвиния — святого основателя и прародителя ордена. Но этот миг быстро растаял, и Рафен остался с мертвецами и каменным ангелом. Его собратья, Кровавые Ангелы, тоже растаяли среди дождя и тумана. Он отвернулся и позволил себе еще раз послушать ветер.
Внезапно желудок Рафена свело от отвращения. Устройство авточувств шлема уловило новый звук, пробившийся сквозь стоны ветра: кричали тонко и ужасно. Вопль исходил из самых темных глубин человеческого сердца, произвести такое могла лишь глотка воистину проклятого. Скорее всего, космодесантники-предатели перед новой вылазкой собрались погадать на внутренностях какого-нибудь раба.
Рафен мгновенно все просчитал. Наступление, к которому готовился враг, придавало его заданию особую важность. Он пошел дальше, кривя рот под дыхательной решеткой, превращающей его лицо в грозную маску. Группа подвижных скаутов в легкой броне справилась бы с этой задачей вдвое быстрее, но разведчики из отряда Рафена пали во время первого штурма — их ряды выкосил залп бронебойных снарядов. Сам Рафен оказался прикрыт корпусом «Носорога», когда раздался резкий хлопок перегретого воздуха. Залп. Перед мысленным взором Кровавого Ангела снова и снова проносился скаутский мотоцикл, который, крутясь, пролетел в воздухе над головой, словно игрушка, отброшенная капризным ребенком. От молодых космодесантников остались лишь рваные ошметки и осколки обожженного керамита.
Рафен подавил гнев, словно засыпал землей багровые тлеющие угли, и решил не искать виноватых. Перед прибытием на Кибелу им сказали, что это назначение — дань церемониалу, скорее дело чести, нежели серьезное сражение. Теперь слова не имели значения. Возможно, сам Рафен и его братья проявили недальновидность, решив, что проклятых и совращенных не заинтересует мир-кладбище. Теперь им предстояло компенсировать эту ошибку кровью врага.
Подобравшись вплотную к роще, выбранной врагом в качестве плацдарма, Рафен замедлил шаг. Кладбищенские газоны, в других местах аккуратно подстриженные, здесь потеряли свой привычный вид. Скверна уже проникла за пределы лагеря предателей и раскинула свои черные щупальца на траве — проплешины оскверненных растений и отравленной жижи напоминали трупные пятна и чумные язвы. Местами земля вскрылась, будто старая рана, и выбросила наружу мертвецов. Разбитые и изуродованные надгробия валялись в черном месиве из костей, исторгнутых оскверненной почвой. Палец Рафена дрогнул на спусковом крючке болтера, суставы под перчаткой побелели от напряжения. Порыв праведной ярости опалил душу космодесантника огнем, жажда битвы запульсировала в венах. Рафен жестом приказал другим Кровавым Ангелам отойти и выбрать позиции. Сам он тоже удобно расположился в углу разрушенного склепа и оттуда впервые за день посмотрел на противника. Прежде он избегал этого — единственная доступная мера, позволявшая удержаться от соблазна прошить врага огнем. Несущие Слово когда-то были самым благочестивым орденом Адептус Астартес, но те дни канули во мрак. Губы Рафена скривились в брезгливой усмешке, обнажая клыки, — он разглядел, как космодесантники-предатели самонадеянно слоняются между палатками из орочьих шкур и все еще дымящимися после прохождения сквозь атмосферу шарами — десантными капсулами «Клешни ужаса». Кровавый Ангел старался не вслушиваться в назойливые выкрики вражеских демагогов, которые бродили у границы лагеря, изрыгая слова своих мерзких молитв. Нейрокнуты с треском опускались на спины илотов, рабы вопили.