Ну в общем, сам понимаешь, что с такой агитацией Торму и врагов не надо было. Князюшка то, между нами говоря, и сам-то большим умом не отличался, а уж зажравшийся (во всех смыслах этого слова) первосвященник и подавно.
А был ещё один очень щекотливый момент. Всё дело в том, что взбунтовавшейся Рат был ближайшим к Маррангоре городом, а это уже грозило нехорошими последствиями для добычи лазурита. Никаких свободных резервов для подавления восстания в Рате у князя не было. Да и сам ТМД был сильно озадачен происходящим. Выбор то был наипоганейший — либо прекращать Гударскую операцию и перенацеливать войска Гетайрона на Рат. Либо ещё хуже — выдёргивать с юга батальон Ма́рия. Почему ещё хуже? Ну, во-первых, 3-й батальон и так ослаблен, поскольку, согласно приказу ПВ, ТМД уже перебросил в Лубак 21-й взвод. Ну, а во-вторых, оставлять Рагаднак — та ещё перспективка. Поскольку в свете последних событий никто не мог дать гарантии, что после ухода дуболомов население Рагаднака не взбунтуется. А вот тогда, наш князюшка будет намертво запечатан в Чёрном ущелье, и вряд-ли уже сможет выйти оттуда живым.
В общем, все 20 саморезов в башке ТМД пылали адским пламенем. И пылали они до тех пор, пока не заявился Бревнюк, который заявил, что эту проблему он решит сам. Прапорщик уверял, что полковник Мутсуд — командир мятежников — нормальный парень, и вопрос с ним можно решить без кровопролития. Дорн был уверен, что это совершенно бессмысленная авантюра, однако, Прапорщик Бревнюк, взвалив на плечи большой кожаный мешок, отправился в Рат. Отправился совершенно один.
Спустившись с хребта Маррангоры, Бревнюк вскоре достиг глинобитных стен пыльного города Рат. Богатырскую фигуру одинокого дуболома прыгуны заметили издалека. Да прапор и не пытался прятаться, а шёл в открытую. Ворота города были заперты, перекидной мост поднят. Подойдя ко рву, Бревнюк поставил тяжёлый мешок на землю и, расплывшись в улыбке, приветственно помахал рукой.
Находившиеся на стене стражники позвали офицера. Вскоре прибыл лейтенант, который и вступил в переговоры с дуболомом.
— Салям-балям, товарищи верные! — поздоровался Бревнюк.
— Салям-балям, дэрэвянний! Защемь прищёль? — ответил лейтенант.
— Я пришёл не к тебе, уважаемый лейтенант Ганал. Я пришёл к полковнику, да продлит Огонь его дни.
— Зачэм тэбэ палковнык, дэрэвяний?
— Подарки ему принёс…
— Э, слющий, уажаемий, а минэ падарка принёсь, да?
— Уважаемый Ганал, неужели мой кинжал потерял, а?
— Э! Зачэм патэряль? Зачэм так гаварищь? Такой кинжаль, вай-вай! Харощий кинжаль! Савсэм харощий!
— Ну тогда чеши к полковнику! А вот если мы с ним по-хорошему всё уладим, то будет и тебе подарок.
— Уажаемий Прапо́ршык Брэвнюк, а какой подарка будет, а?
Хитропопый прапорюга сделал вид, что задумался и начал демонстративно чесать бубен. Всё то время, пока Бревнюк размышлял, казалось, что лейтенант Ганал от нетерпения выпрыгнет из штанов. Внезапно прапор рубанул рукой, как отрезал:
— Эх, была-не-была! Ну чего не сделаешь для настоящего воина! Хочешь кольчугу?
— Вай-вай-вай! Калщюга! Вай-вай-вай! Всё, дарагой! Бэгу! Бэгу палковнык!
Как только лейтенант исчез, хитрожопый дуболом уселся на мешок и начал насвистывать «Наш Урфин молодец», постукивая при этом пальцами по коленям. Внезапно на стене вновь появился давешний лейтенант:
— Многауажаемий дарагой Прапо́ршык Брэвнюк, ти толка пжалыста нэ ухады, да?
— Хорошо, уважаемый, никуда не уйду.
Естественно, лейтенант Ганал прибежав к полковнику, вынес ему весь мозг: «гост дэржат за парог — карам-барам! А такой дарагой гост — вашпе карам-барам!», ну и тд и тп. В общем, мост опустился, ворота раскрылись, и лейтенант Ганал лично проводил Бревнюка к своему командиру. Что любопытно, пока они шли через город — многие марраны (из любопытства) пристраивались в кильватер прапору и летёхе и шествовали следом. Бревнюка в городе хорошо знали, и теперь то тут, то там звучали приветствия в его адрес.
Откуда его знали? Так я же говорил — Рат самый ближайший город к Маррангоре. Ну то есть понимаешь, да?